Могила на взморье (ЛП)

— Неважно выглядите,— сказала она, как только мы зашли в помещение, где три недели назад прошел наш последний сеанс.

Я не обиделась на ее замечание, потому что на самом деле выглядела как бездомная пьяница. Одежда, еще сырая от дождя прошлой ночью, была помятой и неприятно пахла. О прическе этим утром вообще не могло быть и речи, а мои глаза беспокойно смотрели на женщину, от которой я во второй раз в жизни ждала спасения.

— Я должна кое-что знать,— начала я, не ходя вокруг да около. Она сразу же отреагировала на мое нетерпение.

— Говорите.

— Предположим, до аварии я что-то знала, что-то ужасное, касающееся меня, давнее, потрясшее меня событие, в котором я участвовала. Могла ли я после аварии забыть все это, совершенно ничего не знать и не помнить?

Она налила себе и мне кофе и медленно пододвинула мне чашку.

— Я так понимаю, вы не хотите вдаваться в детали?

— Лучше не надо.

Яд Маргрете уже действовал. Нелегко было обвинять друзей и близких мне людей в ужасном преступлении. Но самой юридически и морально так сказать «раздеться догола», было уже совсем другое. Нельзя же просто взять и сказать человеку: «Кстати, я пособница убийства».

Насладившись глотком кофе, Ина Бартольди ответила:

— Человеческое тело, в том числе и мозг, настроены на то, чтобы защищать себя и тем самым нас. Например, страхи должны предупреждать нас об опасности. Если вы стоите перед бурным течением и боитесь сесть в лодку, которая должна переправить вас на другую сторону, это совершенно нормальный и желанный рефлекс, цель которого, сохранить Вам жизнь. Если какое-то травмирующее Вас событие слишком давит на Вашу психику, вплоть до каких-то саморазрушительных тенденций, то может случиться так, что Ваш мозг просто отключает воспоминание об этом. Есть множество случаев, когда женщины при всем желании не могли вспомнить, что были изнасилованы.

— Какие чувства могли бы вызвать такую реакцию?

— Все чувства, которые могут превратить нашу жизнь в ад — стыд, отвращение, ужас...

— Вина? ― вставляю я.

Она поставила чашку и посмотрела на меня взглядом, который у многих людей вызывает ощущение, что для психолога ты «раскрытая книга».

Ее ответ был прост:

— Да, вполне.

— Вы говорили об изнасилованных женщинах. А как насчет насильников? Они тоже могут забыть о своем преступлении?

— То, как Вы это формулируете, заставляет меня медлить с утвердительным ответом. Для того, чтобы мозг подавил какое-то важное воспоминание, нужна, если говорить по-простому, причина, которая активирует этот защитный механизм. В случае вины это было бы мучительное раскаяние, которое не часто встречается у насильников, или какая-то дилемма. Другой пример: кто-то случайно насмерть сбивает маленького ребенка, скрывается с места преступления и его не находят. Воспоминание об этом несчастном случае может загнать этого человека в глубочайший кризис, поэтому он отрицает его перед самим собой. Скорее даже его мозг решает за него, потому что это не осознанный процесс. Но я хотела бы добавить, что это не происходит автоматически. Все мозги разные, так же как и люди, которые живут с ними. Амнезия — это исключение. Чаще всего происходит деформация воспоминания, это значит, что человек в некоторой степени приукрашает для себя какие-то вещи.

Я встала и прошлась по комнате, всплескивая руками. Я не испытывала надобности скрывать перед этой женщиной, которая видела меня и в другом состоянии, свое внутреннее беспокойство. Будучи опытным психологом, она конечно заметила, что меня не устраивали ее предыдущие ответы.

— Ваши вопросы как-то связаны с галлюцинациями и картинками, о которых Вы недавно рассказывали по телефону?

— В том-то и дело, что я не знаю. Речь идет о молодом человеке, которого я знала раньше и думала, что видела его, хотя это невозможно.

— Почему невозможно?

Она смотрела на меня несколько секунд и, заметив, что я больше не хотела ничего добавлять, сказала:

— Лея, давая мне неполные сведения, Вы не можете рассчитывать на точные ответы.

Я кивнула, продолжая молчать. Как бы я ей не доверяла, я не могла сказать ей всю правду. По крайней мере, пока.

— Ну, хорошо, — вздохнула она. — Я попытаюсь.

Ина подлила себе кофе и попросила меня сесть на место.

— Ваш случай, Лея, очень специфический, потому что потеря памяти у Вас — это отчасти прямое последствие аварии, но возможно частично и не прямое. О непосредственных последствиях, вызванных сотрясением и ушибами, мы уже подробно говорили во время Вашего лечения и даже частично устранили их. Что же касается амнезии, вызванной не напрямую аварией... Ваш мозг после несчастного случая вполне логично переключился на аварийное электроснабжение. Он полностью был занят тем, чтобы сохранить жизненно важные функции организма. А поглощающий энергию балласт в таком случае только мешает. Если вы незадолго до аварии пережили тяжелый стресс, Ваш мозг мог удалить его причину и тем самым освободиться от нее. Какого рода это был стресс, связан ли он с чувством вины или страхом, я Вам сказать не могу.

То, что говорила Ина Бартольди, было одновременно грузом и облегчением.