Могила галеонов

— Я никого не осуждаю, — ответил Грэшем, — оставляя это судьям и политикам. — Для такого человека, как я, естественно успокаивать тех, кто беспокоится, пусть даже необоснованно, — заметил гость.

— Я не моряк. — Грэшем повторил то, что уже говорил Уолсингему. — Какую роль я могу сыграть во всех этих великих событиях?

— Я знаю только, что вы можете стать глазами и ушами Англии в Лиссабоне. И… кажется, вы одно время были… агентом Уолсингема?

— Вам же все известно, — просто ответил Грэшем.

— Как шпион? Можем мы употребить такое выражение? — Теперь в тоне Сесила появился оттенок яда.

— Если не вы, так другие употребят. В конце концов, шпионы необходимы, — ответил Грэшем. — Как собаки, например. Да, говорят, даже вши зачем-то нужны.

— Безусловно, — ответил Сесил с таким выражением лица, как будто он рылся в куче мусора. — В общем, у меня бумаги, которые сэр Фрэнсис просил вам передать. Он также просил вас предостеречь. Вы, конечно, знаете, что такие указания, которые он дал вам, будут означать вашу гибель, если их найдут у вас в чужой стране. Сэр Фрэнсис полагает…

— Что я уничтожу их после прочтения? Не беспокойтесь, я знаком с протоколом, — ответил Грэшем с легкой улыбкой.

— Понимаю, — ответил Сесил с явным одобрением. — Ну, и я желаю вам доброго пути. По-моему, сэр Фрэнсис надеется на великую победу благодаря бочарной клепке.

— «Благодаря бочарной клепке»? — в недоумении переспросил Грэшем. Он не считал Сесила склонным к юмору. — Не собираются ли наши бить испанцев по голове бочарными клепками?! По-моему, пики и мушкеты будут надежнее.

Собеседник не принял его насмешливого тона.

— Милорд полагает, таким образом мы сможем нанести удар Армаде не хуже, чем с помощью пушечных ядер, — ответил он. — Великой Армаде требуются тысячи тонн провизии, вина, воды, пороха — и все это хранится в бочках. А вы пробовали пиво из бочек, сделанных из невыдержанного материала?

Кислое пиво! Теперь Грэшем понял, о чем идет речь. Даже он знал, что происходит, когда на корабле такая бочка трескается и содержимое просачивается наружу. К тому же он слышал: при варке пива для королевского флота использовалось слишком мало хмеля, и варево становилось кислым еще до того, как попадало в бочки.

Сесил продолжал, словно читая лекцию школьнику:

— Поскольку бочарная древесина должна быть выдержанной и так как испанцы сейчас располагают гораздо меньшим количеством бочек, чем им нужно, они заказывают подходящую древесину по всей Европе. Сотни небольших грузовых кораблей направляются к Лиссабону. Уолсингем полагает; если мы захватим и потопим достаточное число таких судов, испанцы получат гнилой провиант и вредоносное питье для своего флота. Дрейк получил приказ совершать рейды от Лиссабона до Кадиса, нападая на грузовые суда. Он должен, по возможности, блокировать всю береговую торговлю испанцев.

— Звучит интересно, — заметил Грэшем, — но, опять-таки, при чем тут я?

— Все очень просто. Сэру Фрэнсису нужны от вас сведения не только о знаменитых кораблях, которые собирает король Филипп, но и как можно больше о вовсе не славных судах, возящих припасы, поскольку от этого зависит боеспособность испанского флота.

«Вовсе не славная миссия», — подумал Грэшем.

— Верно ли, что ваш отец и Уолсингем враждуют между собой? — спросил он неожиданно. Ему отчего-то хотелось задеть Сесила. Он сам не мог понять, за что его так не любил.

— Да нет, — ответил Сесил. Либо Грэшем неправильно поставил вопрос либо Сесила было не так легко задеть. — Будь так, разве я стал бы выполнять поручения сэра Фрэнсиса?

«Действительно, зачем бы тебе их выполнять?» — подумал Грэшем. Эта неясность беспокоила его. Он вообще терпеть не мог придворные интриги. И все же до сих пор Сесил, кажется, говорил правду (конечно, насколько Грэшем мог судить об этом).

— Как я понимаю, вам будет дано формальное разрешение, — продолжал собеседник.

«Формальными разрешениями» назывались письма из Тайного совета с требованием «не чинить препятствий» Генри Грэшему, которому необходимо временно отсутствовать в колледже «в интересах службы Ее Величеству». В колледже это, конечно, вызовет неприязненную реакцию, как будто Грэшему и без того недостаточно проблем. И еще надо будет заплатить кому-то, кто прочтет вместо него лекции.

Тут, словно заподозрив что-то неладное, вернулся Манион. Сесил сразу же выскользнул из комнаты. Разговор временно пришлось отложить.

— Вот кого не люблю, так этого малого, — заметил слуга. — Ваш Сесил лезет вверх, и ему все одно — что лезть по ступенькам, что по чужим головам. Знаю я этих сукиных детей — придворных. Ручаюсь, он вам не рассказал и половины правды.

— Ясно одно: будут морские сражения, и они-то решат судьбы Англии, а то и всей Европы. И мне предлагается во всем этом одна из первых ролей. Какой же мужчина откажется?!

— Тот, у кого побольше здравого смысла, чем у вас, — ответил Манион. — Ну, хорошо хоть, я научил вас плавать.

Это было правдой. Грэшем не терпел море, но любил чистые, холодные речки и озеро в отцовском имении. Манион действительно учил его плавать несколько лет назад.