Могила галеонов

Грэшем надеялся — Анна уже в Кале. Герцог дал понять, что ни он, ни Манион не могут покинуть флагманский корабль, но согласился послать гонца навести справки об Анне.

— Вы всегда планировали использовать ее как прикрытие? — поинтересовался он.

— Нет, милорд, — ответил Грэшем. — Она появилась… случайно.

— Ну что, каковы наши дела, по-твоему? — спросил Грэшем у Маниона, когда они остались вдвоем.

— Да не очень чтобы, — отозвался тот. — Теперь же все зависит от герцога Пармского. А ваш здешний герцог увяз в дерьме. — Манион называл Сидонию «его герцогом», потому что Грэшем искренне восхищался спокойным мужеством и достоинством этого человека. — Течения в этом поганом месте действительно страшные. Только, если я правильно понял, герцог Пармский может провести хоть сто своих посудин с войсками через голландские каналы. А в Дюнкерке он мог бы дать нам хороших лоцманов и достаточно судов помельче, чтобы войти в гавань и защитить наши транспорты. Да, вы говорили, будто он владеет Антверпеном?

— Его значительной частью. Этого достаточно для того, чтобы устроить убежище для флота на Шельде, в пригородах Антверпена, — пояснил Грэшем.

— Значит, ему достаточно будет послать нам несколько лоцманов и выслать большой десант из Антверпена. Они там, — он махнул рукой в сторону, где стояли английские корабли, — не смогут этому помешать.

Грэшем невольно вздрогнул. Его не оставляло чувство, что здесь должно случиться нечто ужасное. Именно здесь решится судьба народов. Или все это было только следствием холода, голода и неутоленной жажды пить и пить холодную, чистую пресную воду, а потом смыть в ней морскую соль и грязь?

Переводчик герцога, отыскав Грэшема, сообщил ему:

— Катер дона Родриго де ла Гусмана прибудет через несколько минут. Дона Родриго посылали гонцом к герцогу Пармскому две недели назад. — И шепотом добавил: — Если не считать дона Родриго, вы последним встречались с герцогом Пармским. Наш герцог желает, чтобы вы выслушали доклад.

Едва дон Родриго ступил на борт корабля, как они поняли: что-то идет не так. Вернувшийся посланец выглядел возбужденным и встревоженным. Герцог стоял на палубе, к которой он, кажется, прирос с тех пор, как они приблизились к берегам Англии. Встревоженный дон Родриго переводил взгляд с герцога на его советников и на всех, собравшихся вокруг него. Новости, принесенные им, нельзя было сообщать на палубе при всех. Герцог Сидония понял это отнюдь не сразу.

— Перейдем в мою каюту, — произнес он наконец и сделал знак нескольким испанским командирам и Грэшему последовать за ним.

Человек десять вошли в просторную каюту герцога. Грэшем невольно вспомнил встречу в каюте Фрэнсиса Дрейка в Кадисе. В штабе герцога могло поместиться в три раза больше народа. Грэшем заметил в стене, выходившей на море, две пробоины от английских ядер. Одно из ядер раздробило крышку красивого резного деревянного сундука, стоявшего у стены.

— Милорд, — заговорил дон Родриго, — герцог Пармский посылает вам самые теплые приветствия. Он в восторге от мощи Испании, позволившей достичь дальних пределов, и не сомневается, что Англия уже трепещет перед посланцами истинной веры. — Сказав все это, гонец умолк.

— И что дальше? — тихо спросил герцог Сидония. — Что о нашем соединении?

— Герцог… герцог… — запинаясь продолжал дон Родриго, — герцог говорит, его войска будут готовы к отправлению через шесть дней. Испанские дворяне-командиры не ахнули, услышав ужасную новость. Их воспитание и вековые традиции не позволяли им публично выражать такие эмоции, как изумление и негодование. В каюте повисло внезапное молчание.

Шесть дней! Еще шесть дней сто двадцать восемь кораблей на опасном рейде, почти без пороха и ядер, вблизи враждебного флота.

— Милорд… — Дон Родриго заговорил с трудом, как тяжелобольной, но постепенно его голос окреп. — Милорд, когда я оставил Дюнкерк, никаких признаков войск герцога там не было. Герцога никто не видел ни в Дюнкерке, ни в Ньюпорте. Герцог передвигается между Антверпеном, Гентом и Брюгге, и в его перемещениях нет определенной логики. Суда, которые мне случалось видеть в обоих местах, малочисленны и ненадежны по своему состоянию. На них не погружено никаких припасов, нет даже парусов. Милорд, войска герцога не готовы! Суда, если они существуют, не готовы. Похоже на то, как если бы его светлость герцог Пармский только сегодня получил уведомление о нашем отплытии из Лиссабона.

— Сколько надо времени? — тихо спросил герцог Сидония.

Дон Родриго беспомощно огляделся. Он сам испытывал неловкость, сообщая то, что должен.

— Для высадки войск… Это только мое мнение, милорд, я могу ошибаться… По-моему, две недели. Может, даже больше. Я уже не говорю о том, что надо, чтобы встретиться с нами, проплыть по мелководью под носом у проклятых голландцев с их легкими суденышками.