Могикане Парижа

– Если ваш высокий ум не желает понять моего языка, Регина, спустимся с высот философии вниз – в низменности материальных интересов, как вы их называете. Я хочу сказать вам о моем самом пламенном желании, о моем единственном стремлении… Регина, я вам уже сказал, что я хочу быть министром, но у меня много врагов, Регина, – продолжал граф, – и на первом плане – все мои друзья. Меня не очень огорчило бы, если бы кто-то вздумал сочинять памфлеты на мою политическую деятельность: известно, какой вес имеют подобные нападки, но я не хочу, – слышите, Регина, – я не хочу, чтобы злые языки касались моей семейной жизни. Вам известно изречение, оставленное миру другим честолюбцем: «Жена Цезаря должна быть выше подозрений».

– Я полагаю, прежде всего, – ответила иронично Регина, – что вы не претендуете быть Цезарем новейших времен. И сверх того, обратите внимание, что это правило, которое я уважаю от всего сердца, когда оно относится к обыкновенным случаям жизни, говорит: «Жена Цезаря». Вы слышите, граф, – жена!

– Э, графиня, как бы то ни было, в глазах света вы все-таки моя жена.

– Да, граф, но перед Богом я ваша жертва, и я буду говорить с вами, исходя из этого.

– Пожалуйста, графиня, спуститесь на землю.

– Вы принуждаете меня?

– Я вас прошу об этом.

– Хорошо, граф! – сказала Регина взволнованно. – Признаюсь, я с неудовольствием вхожу в эти подробности. У вас есть любовница…

– Это ложь, графиня! – вскричал граф, вскакивая от этого удара, как бык от копья тореадора.

– Успокойтесь, граф. Я не позволю вам выходить из себя в моем присутствии. У вас есть любовница: она мала ростом, блондинка, тридцати лет, приятельница госпожи де Мара, имя ее графиня Гаск, она живет на улице Бак, № 18.

– Я не знаю, дорого ли вы платите вашей полиции, графиня, но знаю одно, как бы дурно вы ей ни платили, она все-таки крадет ваши деньги!

– Эта женщина живет на улице Бак, № 18, – продолжала холодно Регина. – Вы навещаете ее по понедельникам, средам и пятницам. Вы сравнивали себя сейчас с Цезарем, который являл собою олицетворенную храбрость. Конечно, вам ничего не будет стоить сравнить себя с Пумой, который был образцом мудрости. Эта ваша вторая Эгерия, первая – маркиза де ла Турнелль, ваша мать… Мне не нужно хорошо или дурно платить моей полиции, чтобы знать все это: ваши похождения давно сделались достоянием публики; нет ни одной либеральной газеты, которая не говорила бы об этом в последние два года.

– Это черная клевета, графиня, и поистине я удивляюсь, как можете вы повторять слова презренных памфлетистов?

– Благодарю, граф! Я очень рада знать ваше мнение о журналистах. Когда вы придете еще раз ко мне и скажете, что они делают мне честь, занимаясь моими делами, я отвечу вам вашими же словами.

Граф закусил губу, потом, живо встрепенувшись, как будто нашел неопровержимые доводы, сказал:

– Разница между мною и вами состоит в том, Регина, что я решительно отказываюсь от глупостей, возводимых на меня, тогда как вы, не запинаясь, признаетесь в ошибках, которые вам приписывают.

– Что делать, граф, вы поставили меня в исключительное положение, не удивляйтесь же, что я составляю исключение. Да, между нами большая разница: я откровенна, вы же нисходите до лжи, только вы лжете напрасно. С давних пор, – исключая ужасную вещь, которую я, к сожалению, узнала очень поздно, иначе никакая сила в мире не заставила бы меня сказать «да» у алтаря, – с давних пор я знаю все подробности, касающиеся вашей жизни. Я могла бы вам сказать, ошибаясь, может быть, на какую-нибудь тысячу франков, не только, что получает эта женщина от вас… я не обращаю внимания на деньги, а потому не перебивайте меня, – но и то, что платит ей полиция, потому что честная особа, которая продает вам свое тело, продала давным-давно свою душу вашим друзьям. Но теперь вы богаты, и я позволяю вам взять сколько угодно из моего приданого, чтобы купить графиню де Гаск и душой, и телом!

– Графиня!

– Да, я согласна с вами: я удалилась от нашего разговора, я сделала это отступление с отвращением, но благородно. Ни слова более об этом! Я благодарю вас, что вы меня просили сделать это отступление. Это доказывает, что вы, который так мало кого уважает, сохранили ко мне кое-какое уважение.

– Вы можете пользоваться, графиня, полным моим уважением. Все зависит от вас.

– Что же нужно для этого, граф?

– Отказаться от этого человека, который…