Мое второе "Я"

– Я не боюсь. В Воронеже, в военном госпитале лежит дядя Сергей, друг моего папы. Харимов Сергей Иванович. Полковник ВКС. Почти три года назад он был командиром базы, кажется, тоже радиолокационной разведки, в поясе астероидов. Когда он перелетал с одной базы на другую, произошла авария, взорвалось что-то из перевозимого оборудования. Даже в плоскости, в обитаемой зоне, их разыскали и сняли с корабля только через семнадцать суток. В живых осталось только двое. До госпиталя довезли его одного. – Ада запнулась, закусила губу и стала разглядывать звезды за иллюминатором. – Я постоянно навещала его. Он всегда веселый, рассказывает всякие истории, только с кровати встать уже не может. – Она еще помолчала. – Я боюсь, что туда мы можем не успеть.

Да, оказывается, не все так просто. Ладно. Если это шанс, надо его использовать, а там видно будет. От судьбы не уйдешь. И только старуха с косой знает, где будет твой конец. Жаль, только, что «Аргумент» пустой.

– Малыш, какова температура корпуса грузовика?

«Ориентировочно шестьдесят два градуса. За последние тридцать минут поднялась на градус».

– Это значит, что внутри осталось работающее оборудование и неисправна система терморегуляции. К моменту уравнивания скоростей там будет под семьдесят. Сауна. Но еще не смертельно.

Профессор, не обращая ни на кого внимания, опять колдовал над прозрачным ЭИ-пультом, весь окутавшись графиками, диаграммами и столбиками цифр. Наконец он поднял голову и посмотрел сначала на Аду, потом перевел взгляд на меня.

– Знаешь, Глеб, а ведь не сходится.

– Что не сходится?

– Мне Малыш доказывает, что, исходя из механики траекторий, не может этот грузовик здесь оказаться просто так. Ему здорово помогли.

Я весь напрягся.

– А можно поподробнее?

– Можно. Малыш, дай диаграмму расчетного курса и модель аварии.

В пространстве опять зазмеились разноцветные линии.

– Вот смотри, курс корабля – сильно вытянутая гипербола. При такой скорости и расстоянии от массивных небесных объектов на данном участке – почти прямая. И самое интересное, что она начинается не в поясе астероидов, где находятся перевалочные базы и склада запасов радиоизотопов, а практически в пустом месте пространства. – Он показал рукой синюю область на траектории. – Это зона активной фазы разгона. Где-то здесь произошло столкновение, которое изменило курс. Зеленая область – зона свободного доаварийного маневрирования. А теперь посмотри внимательно – этот корабль не вылетал из пояса астероидов. Зоны даже не перекрываются. Если столкновение произошло в самом начале разгона, только тогда он мог набрать имеющуюся скорость и двигаться нынешним курсом, но тогда вектор тяги упирался бы в точку старта с небольшими отклонениями. А он упирается в пустое пространство.

Я внимательно присмотрелся к схеме.

– А если предположить, что он не разгонялся, а наоборот, только приступил к торможению, двигаясь с внешней стороны пояса?

– Не получается, тогда ему тоже неоткуда лететь. Юпитер и оба облака Орта сейчас смещены почти на шестьдесят градусов от его расчетного курса. Как ни крути, это простой грузовик, а не межзвездный корабль. Тем более посмотри внимательно.

В пространстве рубки опять появилось изображение грузовика, уже гораздо более четкое, чем раньше. Только сейчас изображение было развернуто на сто восемьдесят градусов.

– Он вращается во всех трех плоскостях. Это больше похоже на удар во время свободного полета. Но самое главное, обрати внимание на крылья.

Я обратил внимание. Крупный метеорит, или что там было, разрушил одно из крыльев топливных кассет, затем протаранил корпус грузовика, оставив громадную рваную пробоину с загнутыми внутрь краями. Но, скорее всего, это был не метеорит. Характер повреждений говорил о том, что столкновение произошло с крупным предметом, имеющим очень малую относительную скорость. Никаких взрывов, никаких сквозных пробоин. Рваная обшивка, торчащие фермы кассет, аккуратно искореженное железо.

Свои замечания я и высказал Профессору.

– Хорошо, но есть еще один нюанс. Крыло повреждено, фермы и направляющие деформированы. Синхронизация подачи топлива нарушена. По оценке Малыша, а я склонен ему верить, топливные кассеты были израсходованы симметрично в обоих крыльях на шестьдесят пять – семьдесят процентов. Другими словами, у него не было топлива, чтобы развить такую скорость.

– Стало быть, все-таки ловушка. Ему помогли разогнаться и встретиться с нами в этом месте.

– Через пару часов узнаем точно, а пока можно перекусить.

– Ада, девочка моя, принеси-ка нам чего-нибудь пожевать.

Ада умчалась куда-то вглубь коридора. Профессор пристально посмотрел на меня.

– Как самочувствие, герой?

– Ничего, приемлемо, хотя бывали времена и получше.

– Будем надеяться, что больше неприятностей не будет.

У меня почему-то возникло чувство, что будут и еще как будут. Видимо, профессор подумал о том же, поэтому отвернулся обратно к пульту.

Вдруг в пространстве вновь вспыхнули слова: