Однажды утром мы увидели их прибытие – длинную, пыльную и растянутую колонну, которая быстро двигалась по дороге от границы. Никто не пытался замедлить ее продвижение, да и в любом случае это было бы бесполезно. К тому же, думаю, все помнили смерть обоих Оршвировых сыновей и как раз этого хотели избежать – чтобы случились другие смерти. Впрочем, самое важное (и это облегчает понимание) состояло в том, что прибывшие к нам
Вступивший в деревню отряд состоял из сотни человек под командой капитана Адольфа Буллера. Я знаю о нем очень мало. Помню только, что это был очень худой человек маленького роста, из-за нервного тика резко дергавший подбородком влево примерно каждые двадцать секунд. Он ездил верхом на грязной лошади и никогда не расставался со своим коротким хлыстиком с плетеной петлей на конце. Оршвир и священник Пайпер встали на въезде в деревню, чтобы встретить победителей и умолять их о пощаде для обывателей и их жилищ, а тем временем все ждали, затаив дыхание за плотно закрытыми дверями и ставнями.
Капитан Буллер выслушал бормотание Оршвира, не слезая с лошади. Ехавший рядом с ним знаменосец держал древко с прицепленным к нему красно-черным штандартом. На следующий же день им заменили флаг на мэрии, на коньке ее крыши. Там значилось название полка, к которому относилось подразделение:
Буллер ничего не ответил Оршвиру, только несколько раз дернул подбородком, аккуратно отодвинул его с дороги своим хлыстиком и продолжил свой путь, а за ним его солдаты.
Все думали, что он потребует разместить своих людей в тепле, предоставив им постели за толстыми стенами домов. Ничего подобного. Отряд расположился на рыночной площади, распаковав свои большие палатки и поставив их в мгновение ока. Затем солдаты стали стучаться во все двери подряд, чтобы собрать и конфисковать все оружие, по большей части охотничьи ружья. И делали это без малейшего насилия, необычайно вежливо. Но зато когда Алоиз Катор, починщик фаянса, как всегда, захотел схитрить и сказал им, что у него в доме нет никакого оружия, они взяли его на прицел, обыскали сверху донизу кроличью клетку, в которой тот жил, и в конце концов нашли старый самопал. Они сунули находку ему под нос, а потом потащили его вместе с ружьем к капитану Буллеру, который пил водку перед своей палаткой, а денщик стоял сзади с бутылкой, готовый подливать. Солдаты объяснили дело. Катор держался насмешливо. Буллер смерил его взглядом с ног до головы, выпил одним духом стопку сливовой, нервно дернул подбородком, велел налить себе еще, подозвал, ткнув в него хлыстиком, лейтенанта с соломенными волосами и лицом цвета смородины и шепнул ему на ухо несколько слов. Тот кивнул, щелкнул каблуками, отдал честь и ушел, взяв с собой двух солдат и их пленника.
Через несколько часов по улицам прошел барабанщик, выкрикивая объявление: все население деревни без исключения должно собраться к семи часам возле церкви, дабы присутствовать при событии величайшей важности. Под страхом наказания присутствие обязательно для всех.
Незадолго до назначенного часа каждый вышел из своего дома. В молчании. И вскоре улицы заполнила странная процессия: люди не говорили ни слова, не осмеливались поднять глаз, осмотреться, встретиться взглядом с другими. Мы с Эмелией шли, крепко держась за руки. Нам было страшно. Всем было страшно. Капитан Буллер поджидал нас на паперти, с хлыстиком в руке, в окружении двух своих лейтенантов, того, о котором я уже упоминал, и другого, приземистого и черноволосого. Когда маленькая площадь перед церковью заполнилась и все застыли в неподвижности, он заговорил в мертвой тишине: