Модус вивенди

Семнадцать лет назад Земная Империя отметила свое трехсотлетие, и сейчас она по праву считается сильнейшим человеческим государством. Всякое было в ее истории: восстания желающих автономии колоний, войны с Иными. Но Империя продолжает жить, а ее опорой по-прежнему служат Одержимые – и поколения тех, кто был воспитан в лучших традициях благородства и преданности стране. Наверное, слишком красивые и громкие слова, но… по-моему, нынешний вид Земли и ее колоний – лучшее их подтверждение.

Сидевший сейчас передо мной Одержимый производил давящее впечатление. Не только пристальным и тяжелым, как у пистолетного дула, взглядом черных глаз, почти лишенных белков, но и рублеными чертами лица, выдающими человека не просто волевого – жесткого до жестокости и полного безразличия. А еще он, кажется, отличался высоким ростом и очень крепким телосложением. Даже в такой позе он умудрялся глядеть на нас свысока.

Никакого сходства с тем юношей-Одержимым, которого я видела однажды, если не считать глаз.

За общением Аристова с собакой Одержимый наблюдал со странным выражением лица – кажется, пытался сдержать брезгливую гримасу.

– Сергей Сергеевич, я поняла ваш коварный замысел. Вы специально выдернули меня с прогулки, чтобы пообщаться с Македой! – с улыбкой проговорила я, пытаясь привлечь внимание начальника.

– Ох, Веточка, каюсь, грешен! – звучно рассмеялся он, выпрямляясь.

Аристов – старый сердцеед и дамский угодник со стажем. Чему немало способствует его внешность: в свои без малого семьдесят он выглядит великолепно – статный, подтянутый, энергичный, улыбчивый. Даже каштановая шевелюра находится в идеальном состоянии и только на висках припорошена сединой. В такие моменты, как сегодня, мне казалось, что начальник моложе меня, хотя на деле он старше почти в два раза.

– А веточка березовая или дубовая? – подал голос Одержимый, окидывая меня взглядом. Голос был низкий и звучный, взгляд – оценивающий и холодный, а в интонациях звучала насмешка.

– Ах да, знакомьтесь, – пытаясь сгладить неловкость, опомнился хозяин кабинета. – Вета Аркадьевна Чалова, особый дипломат Департамента, надворный советник Его Величества. Гвардии ротмистр Игорь Владимирович Ветров.

– Вот это – особый дипломат? – Одержимый с циничной усмешкой окинул меня презрительным взглядом. – Это эфемерное создание хоть дорогу-то выдержит?

– Я бы порекомендовала вам беспокоиться о собственном здоровье, – спокойно проговорила я в ответ, задумчиво разглядывая ротмистра. Если это – весь состав нашей делегации, то… переговоры будут сложными. Утешало только одно: мы с ним находились фактически в одном звании, и это не давало ему права командовать. – С прогрессирующим артритом, должно быть, трудно держаться в седле. Или подняться с кресла вам мешает подагра?

– Я бы продемонстрировал тебе собственное здоровье, да только скелетами не интересуюсь, – фыркнул он, не меняя позы.

– Стало быть, мне невероятно повезло, – медленно кивнула я.

Да, это будут очень сложные переговоры!

– Игорь! – возмутился Аристов. – Прекратите немедленно, или я буду вынужден вызвать вас за оскорбление дамы!

– Не стоит, Сергей Сергеевич, – мягко улыбнувшись, я качнула головой. – Думаю, будет лучше, если я сама его вызову, на рапирах, и не до первой крови, а до смерти, – добавила ровным тоном с тем же выражением лица, с намеком разглаживая пальцами правой руки перчатку на левой.

– А ты не переоцениваешь свои силы? – усмехнулся Одержимый.

– О, ни в коей мере, – ободряюще улыбнулась. – Но я также оцениваю степень собственной нужности этой стране и Государю Императору. Вы, разумеется, убьете меня, и довольно быстро – я весьма посредственный фехтовальщик, – но расплата за это будет… болезненной. И одержимость вас не спасет. Видите ли, сударь, Одержимых в Империи несколько тысяч. А таких, как я, всего трое.

– Угрожаешь? – усмешка стала похожа на оскал.

– Вы всерьез полагаете, что при наших весовых категориях я могу вам чем-то угрожать? – я вскинула брови в жесте вежливого недоумения.

– Значит, блефуешь! – удовлетворенно кивнул он, щурясь.

– Желаете проверить? – скучающим тоном уточнила я. – Тогда, полагаю, господин действительный статский советник одолжит мне свое оружие, чтобы не откладывать это мероприятие.

Дуэль взглядов длилась несколько секунд, а потом Ветров рассмеялся – раскатисто, искренне. Смех у него был неприятный, но зато подходящий остальной наружности: резкий, хриплый и каркающий. Таким Кощей из древних сказок, должно быть, смеялся. Или, скорее, Змей Горыныч.

– Ива! – вдруг, резко оборвав смех, заявил мужчина, продолжая весело ухмыляться.

– Простите? – одновременно уточнили мы с хозяином кабинета.

– Ветка ивовая, ивовый прут. Из которых в старину розги делали, – охотно пояснил он. – Ладно, Аристов, теперь верю, что эта твоя Веточка хоть на что-то годится, – насмешливо фыркнул он.