Модноверие

— В кого?! — удивился Кириллов.

Тело человека на камне вдруг окуталось бледным сиянием, повторяющим его контуры, свет стал уплотняться, приобретая черты другого — длинноволосого и бородатого. Павел взглянул на портрет божества и невольно вскрикнул. Штерн и Кириллов тоже повернули головы к изображению и обомлели: фигура на холсте таяла на глазах!

— Стреляйте! — хрипло выдавил Скобелев. — Сейчас будет поздно…

— В кого? — не понял майор, поводя стволом и наводя луч лазера то на лежащего, то на стоящих над ним.

— Власова! Не дайте ему…

Павел не договорил. Они вдруг увидели, как светящаяся фигура на камне отделилась от тела Власова и потянулась к посоху высокого узколицего волхва, что стоял прямо в изголовье жертвенника.

Ярко-красное пятнышко целеуказателя уперлось в голову лежащего на камне Власова.

— Я готов, господин старший следователь, — произнес майор. — Командуйте…

— Огонь! — выдохнул Штерн, и тут же его перебил пронзительный возглас Скобелева:

— Не в того!.. В волхва! Скорее!..

Кириллов отреагировал мгновенно. Три пули вошли точно в цель — две в грудь и одна в лоб высокому жрецу. Удары крупнокалиберных пуль отбросили его от жертвенника на пару метров, посох отлетел еще дальше. Странная светящаяся фигура задрожала, дернулась, не найдя материальной опоры, метнулась обратно к телу на камне и слилась с ним. Второй жрец наконец опомнился и со всех ног кинулся прочь из храма, отшвырнув свой посох. Штерн и майор остановились, не зная, что предпринять, но тут Власов открыл глаза и сел. Вид у него был очень странный, тело будто потеряло плотность и подрагивало как дефектное изображение, а черты лица плыли, словно сквозь них то и дело проступал другой лик.

— У-бей-те ме-ня… — с трудом выговорил Власов по слогам. — Мне его не у-дер-жать…

И тогда грянул еще один выстрел. Четвертый. Во лбу бывшего художника образовалась темная дырка, и из нее тут же толчком плеснула почти черная в неверном свете кровь. Власов как будто с облегчением медленно откинулся обратно на жертвенник. В тот же миг весь храм от основания до вершины купола сотряс мощный удар, чаши на полу подпрыгнули, а люди едва устояли на ногах.

— Смотрите, что это?! — вытаращил глаза Кириллов, тыча пистолетом в холст над жертвенным камнем.

Следователи подняли головы и увидели, что изображение Перуна снова появилось на картине, только теперь грозное божество выглядело очень сердитым и даже замахнулось своим оружием на людей.

— Мистика… — невольно выдохнул Штерн, а майор снова выразился непечатно и спросил:

— Ну и что дальше?

— Давайте покончим с этим, — сказал вдруг спокойно Павел, шагнул вперед, подхватил пылающую чашу и с натугой швырнул ее прямо в портрет. Горящая смесь облепила холст, и он занялся черно-красным чадящим пламенем. Последним в нем исчезло лицо божества с открытым в немом крике ртом.

— Майор, — устало проговорил Штерн, — берите своих бойцов и разгоните всю эту шарагу к чертовой матери! Ответственность беру на себя…

Штерн и Скобелев сидели в кабинете, пили зеленый чай, когда явился Даромысл.

— С благодарностью к вам, — сказал он, низко кланяясь. — Очень вы нам помогли!

«Сварожий внук» выглядел изумительно благообразно: в хорошем костюме, при галстуке, с подстриженной бородой и с тонким кожаным кейсом в руке. Теперь он больше напоминал менеджера среднего звена, чем диковатого волхва.

— Садитесь, — предложил ошарашенный переменой образа Павел.

— Вот теперь — другое дело! — хмыкнул Штерн. — На человека похож… И кстати, как вас по-настоящему величать?

Даромысл сел и достал из кейса пачку долларов.

— Игорь Витальевич Лапиков я…

— Вы с ума сошли, господин Лапиков? — сердито уставился на деньги старший следователь.

— Я… только показать. — Волхв покраснел. — Чтобы вы со мной возрадовались… Те, кто жертвовал на Перуна, образумились! Сварог их к себе призвал. Вот — это лишь начало!..

— А как же плесень? — ехидно прищурился Штерн.

— Очистим!

— Перуновым огнем?

— Сварожьей влагой омоем. Отец-Сварог пошлет с небес очистительный дождь… — Лапиков-Даромысл окончательно оправился от смущения. — Аркадий Самойлович, я вот вижу: компьютер у вас — Павлу ровесник. Вам на днях другой принесут, и не отказывайтесь!

— Вы в компьютерах разбираетесь?! — изумился Скобелев.

— А что тут такого? Не китайская грамота, чай. Я, пока Сварожий зов не услышал, на Горбушке дисками торговал. До того — кассетами. Там много чего нахватался. Так что зову и вас на Сварожью тропу. Денег не прошу — Сварог накажет, коли у вас хоть копейку возьму. А придете к нам, Сварожьим внукам, на капище — буду рад!

— Капище-то где? — спросил Штерн.

— А там же, где перуново племя молилось. Очистим от скверны, своего идола поставим — будет благолепно. Все к нам придут, истинное божество славить, дары принесут. Сварогу великому, а не Перуну-гордецу!

— Что ж, благодарим за приглашение, Игорь Витальевич, — Штерн выразительно посмотрел на часы на стене. — Извините, у нас сейчас — оперативное совещание. Всего хорошего!

Когда светящийся от счастья «сварожий внук» ушел, Аркадий Самойлович сказал Скобелеву: