Модельный дом

Под словом «твари» он, видимо, подразумевал тех, кто напал на сотрудника его редакции, и, похоже, нисколько не сомневался в том, что явление криминалиста-психолога детективного агентства «Глория» связано с четкой работой следователя прокуратуры, возбудившего уголовное дело по факту нападения на журналиста Фокина с причинением тяжкого вреда его здоровью.

Ирина Генриховна не стала разочаровывать ответсека и давать ему лишний повод думать о прокуратуре и родной милиции еще хуже, чем оно есть на самом деле. Блажен, кто верует… Только спросила, выслушав гневную тираду журналиста:

— Надеюсь, вы не верите, что это было просто ограбление?

И по тому, как ответсек вздохнул и надолго присосался к своей пижонской черной трубке, отчего по кабинету распространился запах крепкого, видимо, настоящего кубинского табака, Ирина Генриховна смогла предположить, что этот пузатый важный гусь о чем-то догадывается, возможно, даже кого-то подозревает, но он сейчас напуган как заяц-беляк, на след которого вышла голодная лисица, и будет все свое держать при себе. Возможно даже, что нападение на Фокина он расценивает как предупреждение ему самому любимому. И если это действительно так…

М-да, трудно найти черную кошку в черной комнате, если, к тому же, ее никто не желает искать.

Случись подобное в иной ситуации, можно бы и рукой махнуть на расследование, однако нападению подвергся Игорь Фокин, журналист, задумавший написать серию очерков об агентстве «Глория», и разобраться во всем этом стало делом чести сотрудников «Глории».

— Скажите, а Фокину кто-нибудь угрожал? Возможно, его отслеживали?

— Угрожал, говорите?..

Ответсек краешком глаза покосился на гостью, повел было своими пухлыми плечами, что могло означать маловразумительное «не знаю», как вдруг его словно прорвало.

— А кому из нашего брата, который пишет на криминальные темы, не угрожают? Само собой, что подобные звонки не обошли и Фокина, я с самого начала предупреждал его об этом.

По лицу ответсека расползлись багровые пятна, что тоже говорило о многом.

— С начала чего? — уточнила Ирина Генриховна, стараясь вывести ответсека на темы, которые в последнее время мог разрабатывать Игорь Фокин.

Маловразумительно хмыкнув и кивнув, что означало «не дурак, понимаю, о чем спросить желаете», ответсек положил уже раскуренную трубку на краешек огромной, из чехословацкого стекла, пепельницы, достал из стола еще одну.

Ирина Генриховна ждала ответа, а он молчал, набивая табаком резную трубку, в верхнем ящике его стола дожидались своего часа еще несколько трубок, и каждую из них он раскуривал при определенном состоянии души. В данный момент ему было не по себе, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять очевидное: мужику страшно, причем страшно за себя любимого, он волнуется и, естественно, подыскивает наиболее правильные слова, чтобы не наговорить лишнего. И это тоже было информацией для размышления.

Ирина Генриховна не торопила с ответом, однако вынуждена была напомнить о себе, когда ответсек наконец-то набил свою трубку.

— И все-таки?..

Уже раскуривая трубку, ответсек посчитал нужным ответить на «детский», по его мнению, вопрос:

— Естественно, с чего. С того самого, когда Игорь заявил о себе как о серьезном журналисте, который тускнеет на мелкотемье.

— То есть, он желал серьезных расследований, и вы предупредили о тех возможных неприятностях, которые поджидают его на этой стезе?

— Да, пожалуй, что так, — скривился в вымученной ухмылке ответсек. — Если все это, конечно, можно назвать «неприятностью».

Догадываясь, что это, в общем-то, нейтральное слово заденет самолюбие толстого пижона с трубкой в руке, Ирина Генриховна уже не сомневалась в том, что «накаты» шли не только на Фокина, но и на главную редакцию еженедельника. Видать, действительно Фокин зацепил нечто такое, что… За этим «что» стояло несколько вопросительных знаков, однако ясно было одно. Люди, угодившие под прицельную планку Фокина, представляют собой довольно серьезных противников, которые не остановятся ни перед чем, чтобы наработанный Фокиным материал не увидел свет.

Все это было более чем серьезно, а ответсек продолжал пыхтеть своей трубкой, вяло поддерживая похожий на изжеванную резину разговор. И перевести его в другую тональность не представлялось возможным.

— Скажите, — сделала последнюю попытку Ирина Генриховна, — а Игорь, или, возможно, редакция обращались в милицию или в прокуратуру относительно тех угроз, которыми засыпали редакцию?

— Ну, положим, не так уж и засыпали, — пожал плечами ответсек, — а что касается отдельных случаев, то их просто никто не принимал во внимание.

— То есть, и милиция, и прокуратура как бы умыли руки?

Пыхтение трубкой, и наконец:

— Что ж, можно сказать и так.

Ничего иного Ирина Генриховна не ожидала.

— В таком случае, я хотела бы осмотреть рабочий стол Фокина и, если можно, конечно, порыться в его бумагах.