Модельер

Моррис счёл нужным прояснить для Влада:

— Они говорят, им нужен наш… мм… — возникла заминка. — Мы, вроде как, посредники. Наблюдатели.

— Наш арбитраж, — пришёл на помощь Винни. — Моррис, надеюсь, ты сделать всё правильно, и…

Его не слушали, и Винни обижено засопел. Влад отчаянно пытался понять, что происходит. Здесь старик, судя по абсолютно белым глазам, слепой. Одет в растянутую зелёную майку с чужого плеча — через отверстие для шеи виднелись его тонкие ключицы — в закатанные до колена штаны, и был бос. Он стоял, вытянувшись по струнке, и пальцы нервно перебирали тесёмки на штанах. Да другой стороне поляны другой человек привлёк внимание Влада. Это паренёк с кутьёй вместо одной руки, с головой удивительно правильной овальной формы, похожей на дыню, и шеей, такой, будто каждую минуту своего бодрствования владелец пытался растянуть её сильнее, чтобы глядеть на мир с чуточку, быть может самую малость, но большей высоты, чем вчера. Он сидел в окружении сверстников и прижимал локтем здоровой руки к боку какой-то музыкальный инструмент. Влад почувствовал на себе затравленный взгляд — такой вещественный, что его нельзя не почувствовать. Потом взгляд перекочевал на кого-то из волонтёров.

— Этот — Моррис ткнул в яйцеголового паренька — украл кору у старика.

— Музыкальный инструмент?

— Точно. Среди безвылазных бедняков, несчастных, которые не способны сделать свою жизнь хоть чуть-чуть лучше, такое бывает.

На лице Морриса не двигался ни один мускул. Улыбка пряталась где-то за облаками на небе его лица.

— Если ты уличён в воровстве, ты расплачиваешься. У нас здесь нет судов.

— Вообще-то есть, — встрял Винни.

Он стоял чуть в стороне, скрестив на груди руки. Видно было, что ему не нравится то, что должно произойти. Влад вспомнил, как Эдгар сказал: «Винни разделяет не все наши взгляды. Он любит Африку, иначе давно бы отсюда уехал. Он пребывает уже третий волонтёрский срок. Он мечтает, насколько я понял, о курсе, близком к тому, какой держат ориентирующиеся на Европу и на запад страны». «Не совсем понимаю», — ответил Влад, и Эдгар сказал: «Ну, ты же видел, как он возмущается по поводу любой нашей инициативы. Спроси как-нибудь сам». Что до Влада, он считал, что Винни возмущает как раз отсутствие инициатив. После Эдгар сказал: «Ты, наверное, хочешь узнать, почему мы держим его в штате? Он отличный механик и его знания бесценны. А знания и возможность ими делиться всё ещё имеют для нас первостепенное значение. Винни же, очевидно, хочет занимать более активную позицию».

Моррис без выражения посмотрел на напарника.

— Конечно, есть. У нас цивилизованная страна. Но туда обращаются только иностранцы и люди, которые делают здесь бизнес. То есть другие иностранцы. Иностранцы судятся с иностранцами. Суд для простых людей же проходит прямо здесь.

— Что значит «расплачиваешься»? — встрял Влад. — Значит, платишь за то, что украл?

— Да. Платишь тем, чем можешь заплатить. Если у тебя ничего нет, то кровью. Будет драка.

— Зачем он обокрал музыканта? — спросил Влад. — Он умеет играть?

— С одной рукой — вряд ли, — покачал головой Винни. На коре играют, как на лютне… скорее, хотел сбыть на другом конце этого же рынка. Такие зрелища здесь каждый день, а бывает, и одно за другим подряд.

Вокруг курили; у Влада закружилась голова. Курили здесь, в Уганде, вообще все, посмотреть в пространство и не увидеть человека с сигаретой было сродни тому, чтобы увидеть спускающегося с небес ангела.

Винни, очевидно, не терпелось сделать заявление насчёт варварских обычаев, но он молчал. Он понимал, что ничего прямо сейчас сделать не сможет, да и кто здесь стал бы его слушать? Разве что, Влад.

А Влад наблюдал во все глаза. Моррис выступил вперёд и начал командовать. Люди сгрудились по краю поляны, образовав подобие круга; приутихли. Старик не сдвинулся с места, он что-то резко, отрывисто вещал в пространство перед собой. Ковры перевернули, на обратной их стороне обнаружились засохшие пятна крови.

— Он же не может драться, — сказал Влад Винни, имея ввиду однорукого паренька. Потом поправился: — Они оба не могут драться!

Винни не ответил, он тряхнул головой: мол, смотри.