Мода на умных жен

Алена так задумалась, что совершенно забыла о конфетах, которые собиралась купить для Клары Федоровны. Но той все равно не оказалось на месте, она почему-то ушла сегодня с работы пораньше. Бергера тоже еще не было, а впрочем, до назначенной встречи оставалось десять минут.

Алена села в уголке на шаткий стул. Интересно, кстати, почему во всех канцеляриях в нашей стране стоят непременно шаткие, чуть живые стулья, а если не стулья, то сколоченные воедино ряды неудобных кресел?! И только собралась она немножко перевести дух, как телефон в ее сумке снова зазвонил. Обреченно вздохнув, Алена его достала, но добивался ее, как ни странно, не Алексей, а дорогой Лев Иванович.

– Говорите! – начал он с места в карьер.

– Что? – не поняла Алена. – О чем?

На самом деле отлично поняла: Муравьев озвучивает принцип «сначала деньги, а потом стулья». Но она придерживалась того же принцапа, и выдавать информацию первой совершенно не входило в ее планы.

– Только после вас.

– Я ничего не скажу.

– Нет, Лев Иванович, скажете. А то я тоже ничего не скажу.

– Я вас арестую, – пригрозил он мрачно. – За сокрытие улик.

– Ну и арестовывайте, – согласилась Алена так же мрачно. – Тогда вы никогда в жизни не узнаете, что, например, происходило с вашим приятелем Алексеем Стахеевым.

– А вы знаете? – недоверчиво спросил Муравьев.

– Думаю, да.

– Ну и что?

– Ничего.

– Кончайте мне хамить! – заорал Муравьев. – Кончайте! Что вы себе позволяете?!

Ему, между прочим, никто и не хамил. Он спросил, Алена ответила. Чистую правду, кстати. Но ведь каждый понимает согласно своей испорченности…

– О Господи, Лев Иванович, ну почему вы на меня все время орете? – спросила она со вздохом. – Неужели нельзя хоть раз нормально поговорить? Удалось вам что-нибудь узнать насчет Тамары Семеновой?

– За кого вы меня принимаете? – буркнул Муравьев с неожиданно примирительной интонацией. – Мне бы – да не удалось? Я вам что, Ванька Жуков, девятилетний мальчик, подмастерье сапожника? Я все-таки начальник следственного отдела ГУВД, могу получить любую информацию. Ну, слушайте. Тамара Семеновна содержалась не в отделении для буйных, а в нервном, где порядки такие же, как в обычной больнице. Народу, сами понимаете, там много. За ней особо не наблюдали, потому что приступ ее быстро купировали, вела она себя тихо. И когда она вдруг сползла с кровати и куда-то побрела, на нее никто и внимания не обратил. Подумали, может, в туалет направилась. А она вышла на лестничную площадку и бросилась в пролет. С пятого этажа… Насмерть сразу, конечно.

– И это все? Больше никаких подробностей? – тихо спросила Алена. – Не может быть, чтобы вот так просто встала, пошла…

– Именно так просто! – ответил Муравьев, и она словно бы увидела, как Лев Иванович пожал плечами. – Никто ей ничего не говорил, она ни с кем не общалась. Правда, соседки по палате говорят, что зазвонил ее мобильный телефон, но она не ответила на звонок, вышла, телефон так и остался на тумбочке. Очень красивая, говорят, мелодия была, они ее с удовольствием слушали.

– Телефон? – вскрикнула Алена. – У нее не забрали телефон, когда принимали в больницу? Но почему?!

– Да мне-то откуда знать? – уже с ноткой раздражения буркнул Муравьев. – Наверное, не сочли нужным. Ладно, это все, что мне известно. Чем богаты, тем и рады! Теперь ваш черед, расплачивайтесь! И не вздумайте отключиться, клянусь, сейчас пришлю наряд, где бы вы ни были, и вас ко мне под конвоем доставят…

Так, Муравьев начал заводиться всерьез. Львов не стоит попусту дразнить, такие «игры» могут оказаться опасными для жизни. Алена и не стала дразнить.

– Лев Иванович, насколько мне известно, вчера или позавчера был угнан темно-серый «Опель». На нем Павел Власьев и Ашот Акопян приехали в Стригино.

– А вы откуда знаете? – сдавленным голосом произнес Муравьев.

– Случайно их видела. Я была на станции «Скорой помощи» Ленинского района, около станции метро «Двигатель Революции», и видела, как они садились в машину.

– А с чего вы взяли, что «Опель» в угоне?

Алена тихо охнула. Хм, вопрос не праздный… Надо выкручиваться.

– Ну, трудно поверить, что у кого-то из них мог оказаться свой «Опель», верно? Не по чину честь!

– Темните вы что-то, как обыч… – начал Муравьев.

Но Алена дальше не слушала: в канцелярию вошел невысокий, очень худой белобрысый парень с замкнутым выражением усталого лица. Это был Бергер, и Алена, поднявшись ему навстречу, только и успела послать Муравьеву прощальный привет:

– Вот все, что мне известно. Чем богаты, тем и рады.

И выключила телефон.

Москва – Нижний Новгород, 1880 год,

из писем Антонины Карамзиной