Мода и гении

В этом «монашеском» наряде, без драгоценностей Джиневра могла ходить лишь дома. Но почему Леонардо написал ее такой? Некоторые исследователи объясняют это влиянием нидерландской городской моды. Простолюдинки и зажиточные дамы Турне и Антверпена носили простые шерстяные платья сдержанных оттенков, подчеркивали похвальную скромность, искреннюю христианскую веру, преданность супругу и семье. Флорентийки им подражали. Нидерландские ноты можно расслышать и в легком шуме вечерней листвы, в прохладе туманного пейзажа на дальнем плане картины. Леонардо, как и его современники, был знаком с волшебной осязаемой живописью Ганса Мемлинга и Питера Кристуса. Аскезу одежды возможно объяснить фламандским влиянием.

Сейчас популярна и другая версия, связывающая минимализм костюма Джиневры с творчеством Андреа Верроккьо. Когда Леонардо работал над картиной, он вдохновлялся каррарскими красавицами своего наставника, в особенности «Дамой с букетом цветов», созданной незадолго до беломраморной Джиневры. Между ними действительно много общего: грациозность и величественность, отстраненность и холодность, скромные платья, накипающая пена волос и эти удлиненные лукавые глаза хищных древнеегипетских кошек. Исследователи определили, что у живописной Джиневры когда-то были столь же утонченные руки, как у девушки Верроккьо. И она, возможно, держала цветы, те самые фиалки, воспетые поэтом Ландино. Звучит правдоподобно, ведь портрет много позже варварски срезали, превратив из поясного в погрудный.

Но мне кажется, дело в другом. В 1475 году, когда Леонардо работал над образом Джиневры, он уже был вполне самостоятельным для того, чтобы не следовать канонам, не повторять мраморные бюсты своего учителя и безупречно реалистические портреты нидерландцев. Тогда он искал средство, как точнее передать свое видение красоты и одновременно ярко выразить глубокое чувство заказчика к предмету своей страсти. И он нашел это средство – им стал костюм Джиневры. Заказчиком же портрета был ее восторженный поклонник Бернардо Бембо.

Изобразив Джиневру в простой шерстяной гамурре, Леонардо нашел единственный способ выразить природную, неяркую, неуловимую красоту модели, которую могли бы заглушить пышный парчовый наряд, яркие цвета и тяжелые украшения. В те годы да Винчи уже много размышлял о тканях, костюме и прическах. Своим наблюдениям позже он придал вид законченных формул красоты, обозначенных в «Трактате о живописи»: «И я говорю тебе, который украшает свои фигуры золотом или другими богатыми узорами. Не видал ли ты, как горские женщины, закутанные в безыскусные и бедные одежды, приобретают большую красоту, чем те, которые украшены?.. Делай поэтому у своих голов волосы так, чтобы они шутливо играли с воображаемым ветром вокруг юных лиц и изящно украшали их различными завитками».

Кажется, впервые эти идеи художник зашифровал в образе Джиневры, в ее костюме, мраморной коже, золотых завитках волос.

Но у портрета был соавтор – заказчик Бернардо Бембо. Леонардо наверняка обсуждал с ним костюм модели. Венецианец мог сам предложить да Винчи написать возлюбленную в скромной гамурре, которая для него значила гораздо больше расшитого наряда. Богатые флорентийки носили ее в интимной домашней обстановке, когда никто их не видел, кроме самых близких. Это платье – символ интимности и тайны. В «монашеском» наряде Джиневра более разоблачена, чем если бы ее написали обнаженной. И венецианец Бембо, знаток поэзии, любитель ребусов, мастер галантных намеков, это прекрасно знал.

Доменико Гирландайо. Деталь фрески «Явление ангела Захарии». 1490 г.

Знал он и то, с чем рифмуется ее имя. Джиневра (Ginevra) созвучно ginepro, с итальянского – «можжевеловое дерево». Его листва вечерним сумрачным облаком окружает даму, и кажется, будто кто-то невидимый склоняется над ее холодным мраморным челом, нежно обнимает затянутый в монашеское платье стан, овивает темными лентами плечи и грудь. Возможно, в этом печально-романтичном древесном облике художник изобразил самого заколдованного любовью заказчика, которому не суждено быть рядом с замужней Джиневрой.

Ассоциация тем более уместная, если посмотреть на оборотную сторону картины. Две ветви, лавровая и пальмовая, мягко окружают ветвь можжевеловую. Лента с латинской надписью Virtutem forma decorat («Форма украшает добродетель») овивает композицию и прекрасно рифмуется с черно-коричневым шарфом, обнимающим стан Джиневры на портрете.

Композиция из лавра и пальмы, соединенных надписью Virtus et Honor («Добродетель и честь»), была личным символом Бембо. Она присутствует на титульных страницах книг из его библиотеки, а также на надгробии Данте, созданном по его заказу в 1483 году. Более того, в 1998 году исследователи отсканировали изображение импрезы на портрете Джиневры и выяснили, что первый вариант надписи совпадал с девизом Бембо: Virtus et Honor («Добродетель и честь»). Он считается оригинальным. Тот, что сейчас видим на ленте, признан поздним изменением, возможно, сделанным не Леонардо.