Мочи без разбора!

Прошло два дня после того, как резня в "Ведьмах" отразилась в зеркале заднего вида, и девушки решили остановиться в блошином мотеле вскоре после пересечения границы с Теннесси. Это было свидетельством того, насколько они были измучены после бесконечных дней бессонницы и пьянства под высококачественным кокаином. До долгожданного возвращения в дом Эхо в округе Резерфорд оставалось чуть больше двух часов, но они были просто не в состоянии преодолеть и мили по дороге. Накануне кокаин у них закончился, и они просто сильно напились.

Оказалось, что единственным ночлегом прямо у шоссе была отвратительная забегаловка под названием "Крик и Улюлюканье Инн". При более благоприятных обстоятельствах это название позабавило бы троицу. Они могли бы по очереди позировать для фотографий под сгоревшей неоновой вывеской на парковке. Но к тому времени, когда Дез остановилa "Импалу" у входа в мотель, все, о чем они заботились, - это снять номер и проспать сорок восемь часов.

Мужчина за стойкой регистрации был иракцем, или афганцем, или кем-то в этом роде. Это удивило Дез настолько, что она едва не отпустила язвительный комментарий. Судя по названию заведения, она ожидала, что ее поприветствует какой-нибудь здоровенный деревенщина. Но она была слишком уставшей, чтобы подшучивать над парнем или рисковать обидеть его расистскими шутками, которые ей иногда нравилось делать просто так, для пущей убедительности.

Выходец с Ближнего Востока почти не разговаривал, когда они общались, сводя свои высказывания к абсолютному минимуму, необходимому для осуществления сделки. Это устраивало Дез, которой никогда не нравилось общаться с иностранцами или мириться с их нелепым акцентом. Он сказал ей, что ему нужна кредитная карта, чтобы сохранить ее до тех пор, пока они не выпишутся. Единственные кредитные карты, которые у нее были, принадлежали умершим людям и подлежали утилизации. Она нарушила это требование, открыв сумочку и бросив ему большую пачку наличных. Его глаза за очками с толстыми линзами округлились, когда она сказала ему, что он может оставить себе все, что останется, когда они будут выезжать утром (не то чтобы у них было какое-то намерение на самом деле оформлять заказ).

Дез выхватила ключ от номера из рук портье, прежде чем он успел возразить, и, пошатываясь, вышла из вестибюля. Несколько мгновений спустя она припарковала машину перед номером 119 и разбудила своих подруг, чтобы попасть в номер. Лана пришла в себя первой. С Эхо были проблемы. Она так и не пришла в сознание, но пошевелилась ровно настолько, чтобы подруги смогли вытащить ее из "Импалы" и отнести в комнату.

Они оставили Мику в наручниках и с кляпом во рту в багажнике, даже не вспомнив о нем.

Стены в номере были в пятнах, а ковер изорван и грязен. Там стояли две неаккуратно застеленные односпальные кровати и старый телевизор "Зенит", который не работал. Никого это особо не волновало. Лана взяла Эхо за руку и свернулась калачиком рядом с ней на кровати, ближайшей к двери. Влюбленная парочка заснула через несколько секунд. Дез почувствовала укол негодования, наблюдая, как они время от времени ворочаются, инстинктивно устраиваясь поудобнее, и погружаются в еще более глубокий сон. Обычно она выбирала того или иного партнера для объятий, но на этот раз ее оставили. Она подумывала о том, чтобы оттащить Лану от Эхо и лечь с ней в другую постель. Может быть, ей и не понравилось бы, что ее грубо разбудили, но, в конце концов, она позволила бы Дез поступить по-своему. Как она делала всегда.

И как Эхо почти всегда поступала.

У Дез было еще одно милое выражение, которое нравилось ей почти так же сильно, как "дезсексуальность". Это было "дезократия". Так она называла правила, по которым жила их маленькая банда, которые сводились к тому, что она была уверена, что все будет делать все, что скажет Дез. Ее подруги в основном хотели того же, что и она, так что особых разногласий это не вызывало. Однако в последнее время Эхо все чаще проявляла тревожные признаки самостоятельности мышления. В какой-то момент ей нужно будет преподать урок. Возможно, даже постоянный.

Дез зевнула и почувствовала, что глаза у нее слипаются. Она слишком устала для всего этого дерьма. Пришло время выплеснуть свою обиду и хорошенько выспаться. Поэтому она скинула туфли и растянулась на другой кровати, снова зевнув, подложила подушку под голову и повернулась на бок.

* * *

Когда она снова открыла глаза, за окном было темно, а комната погружена в полумрак. На комоде рядом с неработающим телевизором стояли электронные часы. Светящиеся цифры показывали, что прошло чуть больше трех часов. Она уже чувствовала себя лучше, чем когда-либо за последние дни. Ощущение, что она сгорела дотла, исчезло. У нее возникло желание встать и принести бутылку виски из "Импалы", но она знала, что будет лучше, если она закроет глаза и позволит сну снова овладеть ею. Ее истощенный энергетический уровень восстановился лишь частично. Разумнее всего было подзарядиться, пока у нее была такая возможность.