Множественные ушибы

В ранний час без пробок я быстро добрался до пристани паромной переправы в Дувре. Нервное напряжение спадало, и наступила реакция: от выпитого накануне разболелась голова, тело после драки ныло. Все казалось нереальным. И лишь когда билет на паром уже был у меня в руках, я сообразил, что регистрационный номер «Ауди» — улика против меня. Надо было избавиться от машины и плыть пешим пассажиром.

Но за мной не гнались, и полицейские сирены не выли. Я завел автомобиль мертвеца в просторное железное нутро парома и, поднявшись на палубу, смотрел, как медленно тают вдали Белые скалы Дувра.

А еще через несколько часов голосовал под жарким солнцем на пыльной французской дороге.

ГЛАВА 19

Собрать вещи не заняло много времени. Одежда и все остальные пожитки скоро оказались в рюкзаке. Сборы можно было отложить до утра. Но этот акт был для меня чем-то вроде утверждения намерений — на сей раз я не собирался переносить отъезд, нервничал, думая о приходе Матильды.

Когда рюкзак был собран, у меня не осталось других дел, кроме как ждать. На улице стемнело — еще один признак того, что лето почти на исходе. До прихода Матильды оставалось три часа. Ее томик «Мадам Бовари» лежал рядом с матрасом. Вот и это я оставлю незавершенным. Я обвел взглядом освещенный лампой чердак. Со всем хламом и паутиной он стал казаться мне домом, и было жаль расставаться с ним.

Я лег на постель и закурил одну из своих последних сигарет. Когда погасло пламя зажигалки, вспомнил, как превратилась в пепел сделанная в Брайтоне фотография. Хорошо бы, Греттен ее не сжигала. Но хорошо бы, чтобы не случалось и многое другое. Не знаю, мог бы я предотвратить смерть Хлои, — я много об этом думал. Но даже если найдется оправдание тому, что я ее не спас, в Доклендс в ту ночь меня никто не гнал. Из-за меня погиб человек. Пусть это случилось по неосторожности, когда я спасался бегством. Убил-то его я.

От этого никуда не деться.

Я выпустил дым к потолку. Понял, что нужно возвращаться. Мысль, что произойдет после того, как я окажусь в Англии, меня по-прежнему пугала. Но ради душевного спокойствия я должен ответить за то, что совершил. Но как только вспоминал о Матильде и представлял, что, возможно, хочет от меня она, решимость таяла.

Существовала еще одна проблема — пластиковый пакет из машины Жюля, который так и лежал там, где я спрятал его после прихода жандармов. Оставлять пакет на чердаке нельзя, но и тащить обратно в Англию килограмм кокаина нельзя.

Что же с ним делать?

Спертая влажная атмосфера чердака давила и мешала думать, и я подошел к окну. За виноградником и лесом едва заметно серебрилось в темноте озеро. Его вид внезапно дал мне ощущение цели. Матильда придет не сейчас, а я ведь хотел поплавать, когда сниму швы.

Вот он — мой последний шанс.

Я спускался с чердака без лампы, нащупывая ногами знакомые деревянные ступени. В открытую дверь амбара струился лунный свет и выхватывал из сумрака бетонный пол с трещиной, из-за которой я чуть не сошел с ума. Теперь, выходя на улицу, я почти не вспомнил о ней.

Дождь больше не моросил. Вечер благоухал ароматами, свежий ветерок шевелил виноградные листья. Рваные облака заслоняли полную луну и бросали на поля бегущие тени. В лесу от непрекращающегося движения стоял неумолкающий шорох. С ветвей падали капли, среди деревьев прятались темные статуи. Сплетенный Греттен венок из белых цветов вспыхнул на шее нимфы, когда его коснулся лунный луч, и погас в тени от набежавшего облака.

Каменные идолы остались позади, впереди простиралось озеро. В воздухе ощущался металлический привкус, темная поверхность воды трепетала от легкого ветерка. Впереди что-то зашевелилось, и я замер, но это оказалась всего лишь нахохлившаяся, решившая почистить перышки утка. Снова вышла луна, и я заметил, что птиц на берегу много — испещрили, как камни, все пространство у воды. Я направлялся к покрытому галькой мысу и на ходу раздевался. Босые ноги казались друг другу не парой: одна была здоровой и знакомой, другая — тонкая и бледная — исполосована красными рубцами.

Когда я шагнул в озеро, от холодной воды перехватило дыхание. Вскоре вода подошла к бедрам, и я поднялся на цыпочки, а затем побрел дальше. Но когда дно стало резко уходить из-под ног, помедлил, прежде чем окунуться.

Впечатление было такое, словно я нырнул в лед. Вода сомкнулась над головой, и холод полился в уши. Я вынырнул и поплыл неуклюжим кролем, направляясь к середине озера и старясь интенсивными движениями разогнать кровь в затекших руках и ногах. Отдувался, колотил по воде и, оглянувшись, увидел, какой рваный след оставлял на поверхности. Все здесь казалось иным — странным и неподвижным. Озеро — глубоким, бездонным. Внизу блеснула серебром попавшая в лунный свет рыба. Взглянув в глубину, я увидел распростертое в черноте собственное тело — тускло-бледное, казавшееся бескровным.