Читаем Многоточие сборки полностью

– Алеша сейчас тебя проводит до подъезда, и все тут.

Мы вышли вместе. Когда закрылась дверь в квартиру, я почувствовала себя в западне. Ноги подкосились, я только и успела, что схватиться рукой за лестничные перила.

– Ну что ты, пойдем, – услышала я низкий и, как мне тогда показалось, какой-то загробный голос Алексея. Невольно глянула в лестничный провал – внизу был подвал, оттуда несло крысами.

«Вот там он меня и закопает», – пронеслось в мозгу.

Я сделала шаг, ноги стали ватными, вообще без костей, так что я чуть не села на грязную ступеньку, хватаясь за руку моего «убийцы» и буквально повисая на ней.

Таким макаром мы спустились вниз, вышли на улицу.

Ах, какая замечательная была погода, чуть розовое вечернее небо, шорох осенней листвы под ногами, начало сумерек.

Мы бесконечно долго шли через наш двор, Алексей молча открыл передо мной дверь в мой подъезд и, вызвав лифт, буквально загрузил меня внутрь кабинки, где я совсем раскисла от страха.

Обнимая его за руку, чтобы не упасть, я невольно прощупывала ближайший карман. Ножа вроде не ощущалось, хотя он мог быть в другом кармане, в кармане пиджака, например, и это было особенно страшным.

Доставив меня до квартиры, он извинился и поспешно ушел. А я стояла еще какое-то время, слушая его шаги на лестнице и ожидая, что он вот-вот вернется.

Позже я узнала от Ирки, что Алексей был ведущим программистом в одном исследовательском институте. Как только подвалила вакансия в американскую фирму, мы тотчас же пристроили его туда.

Американцы такого специалиста были готовы с руками и ногами оторвать, поэтому вскоре они всей семьей уехали на в США навсегда. О том, что я как-то участвовала в деле трудоустройства неудавшегося бандита, я попросила не говорить.

А через несколько лет использовала этот эпизод в романе «Мертвым не понять» – не пропадать же.

<p>О писательской фантазии</p>

Работая над этой книгой, я то и дело приставала к знакомым с различными вопросами: «Что происходило в издательствах в самом начале перестройки?», «Как проходили конвенты при совке?», «С какими редакторами удалось поработать?». Никто не всесущ, никто не может одновременно находиться сразу же в нескольких местах. Я вот репетировала с утра до ночи, а ночью сидела за пишущей машинкой, не видя ничего вокруг.

Откуда материал-то брать?

А ведь жизнь бурлила, каждый день происходило что-то новенькое, интересное, замечательное.

– Был у тебя какой-нибудь интересный случай с редакторами? – цепляюсь я к Виктору Беньковскому, расположившись на табуретке у него на кухне.

– У Мурра спроси, – Витя протирает очки, чуть наклоняется вперед, словно хочет шепнуть что-то на ухо. – У Мурра была дивная история с Титом. Спроси, он непременно расскажет.

Мурр – Олег Кулаков – друг Беньковского. И мой друг тоже. Как раз на выходных обещался зайти ко мне, дабы сразиться с вредным червем, проникшим под броню моего железного друга и теперь блокирующим работы полезных программ. Отлично, что Беньковский вспомнил.

– А о чем спрашивать-то, расскажи хотя бы в общих чертах.

– Значит, так, – Витька вольготно откидывается назад, облокачиваясь на спинку стула, отчего его пивное брюшко чуть вздергивается вверх, точно проснулось и тоже готово слушать увлекательный рассказ.

– Было это так. В старом «Северо-Западе» под началом Гены Белова работал редактором Кирилл Титов (Тит). Так вот, настало в издательстве время, когда совсем не было денег. А Мурр писал какой-то заказанный роман, сидел с ним денно и нощно, сдал вовремя, и ему, разумеется, не заплатили. Ну, не было денег ни копейки, и взять неоткуда, – Витька затягивается сигареткой. – Олег звонит в издательство, а ему: денег нет. День звонил, два звонил, неделю, месяц… В доме реально продукты закончились. Довели, в общем, мужика. Начал он орать по телефону на Тита, мол, жрать уже нечего!

Хорошо, сказал Тит, взял свое пневматическое ружье и пошел на утиную охоту. Поохотился, раздобыл несколько уток и заявился прямо в болотниках, с ружьецом и трофеями к голодному писателю. «Вот, – говорит. – Ешь».

– Замечательная история, – аплодирую я, – обязательно у Мурра спрошу, что да как. Заодно и разрешение получу историю в книжку вставить.

Подходят выходные, приезжает Олег. Я тут же диктофон ему в зубы.

– Рассказывай, – говорю, – об утках.

– Утки как утки, – пожимает плечами Мурр.

– А история? – не отстаю я.

– История как история. Чего ты, собственно, хочешь?

– Ну, Беньковский рассказал… – пересказываю Витькин рассказец.

– Утки были, – не отрицает Олег. – Съели мы этих уток, но все остальное… А дело было так: работал я на «Северо-Запад», денег не платили, я поговорил по телефону с одним редактором, с другим, а потом к Аньке Кучанской, жене Тита, поехал. Тит на охоте. Сидим, дожидаемся. Денег-то реально не было, и дома жрать нечего. О чем я в издательстве и заявил.

Является Тит, за спиной пневматическое ружье, в руках кряква и селезень.

– Вот, – говорит, – сейчас как раз и пожрем.

Пожарили мы этих уток и съели. И никто мне гонораров утками не платил.

Перейти на страницу:

Все книги серии От вчера до завтра

Многоточие сборки
Многоточие сборки

История – многозначное слово, но во всех его значениях живет само Время.Автор пишет историю своей жизни, которая, в свою очередь, неотделима от истории города и страны. Вдобавок, в повествовательную ткань "Многоточия сборки", искусно вплетены истории об известных и весьма интересных людях, которые сами давно принадлежат истории, но при этом наши с вами современники: Гаррисон, Бродский, Курехин, Михалков... Не лишним будет напомнить, что и рассказывают их наши современники, люди также интересные и весьма известные: Адасинский, Балабуха, Сидорович, Смир, Хаецкая, О`Санчес…Однако, главный "историк", вдохнувшей жизнь, любовь и талант в лежащую перед вами книгу – это ее автор, известный писатель Юлия Андреева.

Юлия Андреева , Юлия Игоревна Андреева

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Документальное

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука