Многослов-2, или Записки офигевшего человека

«С точки зрения исторической, большевизм – это система социального помешательства, когда физически были уничтожены крестьяне, дворянство, купечество, весь слой предпринимателей, духовенство, интеллектуалы и интеллигенция; этот «крот истории», вырывший братские могилы от Львова до Магадана, от Норильска до Кушки; это основанная на всех видах угнетения эксплуатация человека и экологический вандализм; это – античеловеческие заповеди, вбиваемые с беспощадностью идеологического фанатизма, скрывающего ничтожемыслие; это – фугас чудовищной силы, который чуть было не взорвал весь мир» (выделено мной. – А. М.).

Так, спокойно. Не надо сейчас спорить, прав Яковлев или не прав. Как говорится у нас в России: не о том спич. Меня вот что поражает: я учился и долго рос при советской власти и всего этого не замечал. И миллионы не замечали. Не замечали – замечу – очевидного.

Разве не очевидно, что кулаки – просто наиболее работоспособная часть крестьянства? Разве не очевидно, что репрессии против своего народа – это кошмар какой-то, и в том ли дело, сколько именно миллионов репрессировал Сталин: разве не ужасен сам по себе факт того, что руководитель страны воевал с собственным народом? В двадцать с небольшим лет я впервые выехал за рубеж, но даже после этого меня почему-то не возмутил очевидный факт, что даже в Польше – не говоря уж о Франции или Бельгии – люди живут лучше, чем в СССР. Как большинство из нас могли не понимать унижений любого человека, который, прежде чем выехать в капстрану, должен был сдавать экзамен в райкоме партии? Экзамен этот принимали пожилые люди – они назывались «комиссия старых большевиков» – и при одном только слове США, старые большевики по привычке хватались за пистолет. Разве не очевиден был фарс выборов в СССР? Как было не видеть, что нами руководят дошедшие до маразма старики?

Да, мы смеялись над советской властью. Рассказывали анекдоты. Читали ночью Солженицына и стихи Бродского. Но уничтожена была вся эта «система социального помешательства» не возмущенным народом, а сверху – Горбачев начал, Ельцин завершил. За что им обоим лично я говорю: «Спасибо».

Но как же народ все это не просто терпел, а даже как будто и не замечал?

Ответ один: очень уж хорошо работала пропаганда. А когда пропаганда работает хорошо, все остальное – в том числе развитие экономики – не имеет ровным счетом никакого значения. Народонаселение смотрит на окружающий и далекий мир не непосредственно, а через призму пропаганды.

Практически на заре советской власти Ленин писал: «…надо перевоспитать массы, а перевоспитать их может только агитация и пропаганда…» Понятно, да? Не делами перевоспитывать, не… там… развитием экономики, сельского хозяйства, улучшением жизни… Это все – процесс долгий, и вообще непонятно, как он получится. Агитация и пропаганда – главное. И быстро, и действенно.

Еще круче выражалась супруга вождя – Надежда Константиновна Крупская. Закрывая I Всероссийский съезд по внешкольному образованию, она заявила: «Съезд пришел к заключению, что весь громадный внешкольный аппарат должен служить целям углубленной коммунистической пропаганды». Ужасный ужас и кошмарный кошмар! Ничего, получается, не надо делать с детьми вне школы, как только коммунистически пропагандировать. Бред? Бред. Но ведь срабатывало же!

И вот уже, скажем, пишут советские дети в газеты письма. Приведу лишь один пример. Название у письма – звонкое, вполне «детское»: «Фашистским лакеям нет пощады!» Дальше – текст: «Наш отряд носит имя незабвенного Сергея Мироновича Кирова, которого убили проклятые троцкистско-бухаринские бандиты. Они покушались и на жизнь нашего родного, любимого Иосифа Виссарионовича Сталина. Но советская разведка вовремя поймала их и посадила на скамью подсудимых. Советский суд вынес справедливый приговор этим изменникам и предателям. От всей души приветствуем приговор советского суда. Это приговор всего нашего народа. Советская разведка под руководством товарища Ежова до конца разоблачит всех врагов народа, и на нашей советской земле не останется никого из этих фашистских отбросов». Дальше следуют подписи детей и «место отправления»: школа 1, город Сталино.

Даже не сразу решишь, что лучше (точнее – хуже): сами ли дети это сочинили или это сделали за них взрослые.