Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать

В человека, который совершает благие поступки потому, что это для него естественно и нормально, – верю. В того, кто помогает другим благодаря своему собствен ному эгоизму, – потому что в такой помощи для него суть жизни, – верю. В героя, который совершает под виг, потому что в конкретной ситуации это для него – единственный естественный выбор, – верю.

В альтруистов – нет.

Исхожу я из того, что смысл жизни любого человека – дорога к счастью, то есть к гармонии. И, если обстоятельства не понуждают человека, он никогда по собственной воле не станет сознательно сворачивать с этого пути.

Свободный человек, совершая любой поступок, непременно думает о себе. Этот вывод может показаться циничным. На самом деле, он возвеличивает и человека, и человечество.

Задумаемся: означает ли наш вывод, что человек никогда не поступается своими личными интересами? Нет, конечно. Но он отходит от своих личных интересов только в том случае, если этот «отход» лежит в сфере его личных интересов, то есть – по дороге к счастью и гармонии.

Если кто-то совершает самый безумный, самый бессмысленный поступок ради любимой или ради ребенка – он это делает не потому, что он бескорыстный альтруист, а потому что понимает (а чаще чувствует): если он не поступит так, его душа будет неспокойна, его до рога к счастью прервется.

Или когда, например, богатый человек жертвует свои капиталы бедным – даже если он это делает искренне, – он это совершает не бескорыстно. Его корысть – спокойствие его души.

Определение Ожегова предполагает, что личные интересы никогда не лежат в области бескорыстного служения другим. Это не так. Личные интересы отнюдь не всегда материального свойства. Нередко, совершая бескорыстный (с точки зрения окружающих) поступок, человек, на самом деле, выстраивает свои отношения с Богом, с совестью. Что совершенно не делает его поступок менее значимым, или менее добрым, или менее достойным, наконец.

Если человек совершает поступок, имея свободный выбор, он всегда совершает его с одной целью: принести себе радость.

А то, что есть люди, которые приносят себе радость, одновременно доставляя ее и другим, – это оптимистичный вывод, который возвеличивает человека, да и человечество заодно.

Поэтому я не верю в альтруизм и считаю, что это слово обозначает то, чего нет.

А верю я, что нередко корысть человека состоит в том, чтобы приносить другим людям счастье.

И именно поэтому наш мир еще окончательно не сошел с ума, и мы еще можем любить друг друга и да рить друг другу радость.

Вот следующее слово, которое открывает следующую букву, к сожалению, есть. А как бы хотелось, чтобы именно его и не было!

Б

БЕДА

Существуют такие понятия, про которые даже думать не хочется. Хочется забыть об их существовании, что бы не накликивать. Безусловно, одно из таких понятий – «беда».

Беда – не горе, не трагедия, не смерть. Это, если можно так выразиться, негативное изменение действительности.

Беда – это событие, которое нарушает ощущение гармонии мира.

Интересно, что если такого ощущения нет, то и беды нет. Например, на войне, когда не гармоничен весь мир, мало кто произносит слово «беда». Трагедия, смерть – это да. А вот беда...

Чем гармоничнее живет человек, то есть чем уверенней движется он по направлению к счастью, тем проще ему попасть в беду и тем острее он будет ее ощущать.

Мне кажется, мы гораздо меньше бы страдали, переживали и мучались, если бы научились всегда отличать беду от горя и трагедии.

Беда – это то, что поправимо. Если непоправимо, то это уже трагедия.

Поэтому, когда случается нечто негативное, надо постараться собрать в кулак всю свою волю и понять: беда это или трагедия? И, может быть, не стоит сильно расстраиваться из-за того, что украли кошелек, или сломал ногу, или даже предал близкий человек... Все это – беды, не трагедии, то есть все это поправимо.

Мы с гораздо большим удовольствием размышляем над тем, насколько велика наша радость, нежели дума ем: насколько, действительно, огромна наша беда. Оно понятно: поскольку человек по натуре своей существо эгоистичное, то приход радости он, как правило, воспринимает более естественно, нежели явление беды.