Многосказочный паша

Я говорил после об этом с одним англичанином; он нисколько не удивлялся тому и говорил, что у них нарочно кладут куски сырого мяса в некоторые вина, чтобы придать им больше вкуса и крепости.

— Аллах кебур! — воскликнул паша. — Это совершенная правда; я слышал, что англичане просто жрут сырое мясо. Продолжай.

Ваше Благополучие не можете представить себе ужас и страх, которые овладели мною, когда невольники понесли бочку.

Я уже считал себя погибшим и, во что бы то ни стало, решился бежать из Смирны. Я вычислял время, когда ага выпьет всю бочку, и приступил к хозяину, говоря, что намерен оставить его, потому что один из родственников предлагал мне принять часть в его торговле. Хозяин, которому я был нужен, умолял меня остаться, но я был непреклонен. Наконец он предложил мне участвовать в его торговле, но и это на меня не подействовало. При всяком ударе в дверь мне казалось, что ага со своими янычарами идет разделываться со мной, и непременно решился бежать следующим утром. Вечером вошел в погреб хозяин с бумагой в руках.

— Харис, — сказал он, — ты, может быть, думаешь, что я давеча сделал тебе предложение для того только, чтобы удержать тебя и потом надуть. Напротив, вот бумага, в силу которой ты делаешься моим товарищем по торговле и получаешь третью часть всего барыша. На, прочитай, и ты увидишь, что она подписана самим кади.

Я прочитал бумагу и только хотел возвратить ее хозяину, как сильный удар в дверь поверг нас обоих в ужас. Толпа янычар, посланных агою, ввалилась в погреб с повелением тот же час представить нас пред светлые очи его. Я один знал причину этого и проклинал мою глупость, что медлил до сих пор бежать из Смирны. Вино так понравилось are, что он чаще прежнего стал прикладываться к бочке и скоро все из нее вытянул; сверх того, тело черного шайтана занимало почти третью часть бочки.

Все было кончено для меня. Хозяин мой, ничего не зная, спокойно последовал за солдатами; я же, напротив, трясся от страха.

Мы пришли. Ага осыпал бранью бедного моего жида.

— Подлейшая из собак! Мерзейший из жидов! — кричал он. — Ты думаешь надувать правоверных, продавая им половину бочки за целую, а чтобы придать ей более тяжести, кладешь в нее всякую дрянь. Признавайся, что положил ты в бочку?

Жид клялся, что ничего не знает; я, разумеется, тоже последовал его примеру.

— Ладно, — сказал ага, — мы увидим!

Тут велел он мне выломать дно бочки. Я был совершенно уверен, что через несколько минут отправлюсь к шайтану, однако же, гнев аги разразился над одним моим хозяином, и это придало мне немного бодрости. Но я знал, что мне не миновать беды, когда открою бочку, и труп эфиопа прольет свет на мои плутни н убийство.

Дрожащей рукой исполнил я приказание аги — дно было вынуто, и, к удивлению всех, труп вывалился из бочки. Черное тело эфиопа, пролежав в вине, совершенно побелело. Это меня несколько оживило.

— Святой Авраам! — воскликнул жид. — Что я вижу! Мертвое тело! Клянусь моей головой, я ничего не знал об этом! Не знаешь ли ты чего-нибудь, Харис?

Я клялся всем, чем только можно клясться, что ничего тут не понимаю. О, как сверкали глаза аги! Как глядел он на хозяина! Все присутствующие, казалось, готовы были растерзать на части бедного жида.

— Проклятый! — вскричал наконец ага. — Так вот какое вино ты продаешь поклонникам пророка!

— Святой Авраам! Я знаю об этом столько же, сколько и вы, ага. Но я с удовольствием готов переменить эту бочку.

— Так и должно, — прервал его ага, — невольники мои сейчас же принесут ее.

Через несколько минут другая бочка стояла перед нами.

— Целая бочка вина! Это разорение для бедного еврея! — заметил мой хозяин, надев шапку и намереваясь уйти.

— Погоди немного, — сказал ага, — я не хочу даром пить твоего вина.

— Я знал, что вы справедливейший из людей и не захотите обижать меня, — сказал обрадованный жид.

— А вот увидим! — отвечал ага и приказал выцедить половину вина из бочки, потом велел вынуть дно, и когда все было готово, по велению аги два янычара подхватили бедного жида, связали его и бросили в бочку. Ага велел мне заколотить ее. Со стесненным сердцем повиновался я этому приказанию, потому чтомне не за что было сердиться на моего хозяина, к тому же я знал, что он погибает за мое преступление. Но тут дело шло на жизнь или смерть, а теперь уже прошли те блаженные времена, когда люди жертвовали собой для спасения другого. Притом же бумага, по которой я сделался товарищем моего хозяина, была у меня в кармане, а так как у еврея не было наследников, то я должен был получить все его имение. К тому же…

— Убирайся ты к шайтану со своими умствованиями! — прервал его паша. — Ты заколотил бочку — ну, что же далее?.. Рассказывай!..

Так, Ваше Благополучие. Со стесненным сердцем исполнил я приказание аги, и более еще потому, что сам не знал, что ожидает меня.

Выколотив дно и набив обруч, стал я перед агой, сам не свой от страха.

— Говори, не знаешь ли ты чего об этом?