Многорукий Бог Далайна

Посты Шооран миновал уже под желтыми облаками. Сейчас можно было не опасаться засады – цэрэгам было не до того. Через полчаса Шооран вернулся к тому месту, где оставил Ай. Он поспел вовремя: какая-то женщина, отмахиваясь от наскакивающей Ай, собирала его вещи. Инструмент, спальная кожа, даже суваг, который никому, кроме сказителя не нужен, были упакованы, грабительнице оставалось лишь завязать узел, и Шооран разом лишился бы своего имущества. Собственно говоря, вещи были бы давно унесены, если бы не Ай. На щеке у нее алела царапина, под глазом взбухал синяк, но все же карлица продолжала нападать на воровку. Выйдя из зарослей хохиура, Шооран успел увидеть, как Ай подпрыгнула и, вцепившись зубами, словно кусачий ыльк, повисла на руке соперницы. Женщина сдавлено заверещала, пытаясь освободиться. Свободной рукой она била Ай по голове, но калека, кажется, не замечала ударов и лишь крепче сжимала зубы.

– А ну! – крикнул Шооран издали.

Женщина испуганно замерла, а Ай, мгновенно отлепившись от жертвы, сердито произнесла скрипучим голоском:

– Вот. Муж.

Шооран подошел, погладил Ай по слипшимся волосенкам.

– Молодец, – сказал он. – Умница.

– Ты гляди… – произнесла женщина. – Действительно муж. Слушай, парень, зачем тебе эта штучка? Иди, лучше, ко мне. Я тебя сберегу не хуже, чем она. Я, как-никак, настоящая женщина, а эта тебе на что? С ней и спать-то нельзя.

Шооран перевел взгляд с опухшей от побоев мордочки Ай на женщину. Та стояла, вызывающе глядя на него. Жанч, накинутый на голое тело, распахнулся, позволяя видеть пустые мешки тощих грудей.

Да, она, конечно, женщина и будет честно выполнять обещание. Не любить, конечно, что за любовь в шаваре? – но быть женой и хозяйкой. Вот только любопытство свое она никуда не денет, и оно будет вечной угрозой жизни. Так что замызганное тело, с готовностью предлагаемое ему – на самом деле ловушка, расставленная судьбой. Хвала Тэнгэру, что у измученного илбэча женское тело не вызывает совершенно никаких чувств.

– Уходи, – сказал Шооран, поднимая руку со сжатым кулаком.

Женщина метнулась к тэсэгам.

– Дурак! – крикнула она, поняв, что Шооран не станет гнаться за ней. – Еще пожалеешь!

Шооран и не собирался наказывать воровку. Сейчас он мечтал только о тишине и покое. Но прежде надо было хоть как-то подлечить Ай. Шооран достал флягу, собираясь промыть Ай ссадины, однако уродинка молча вывернулась из рук и отбежала в сторону. Настаивать не было сил, тем более, что никакого лекарства Шооран не имел. Покорно убрав флягу Шооран раскатал кожу для постели и не лег, а упал на нее.

– Я хочу спать, – сказал он, не зная даже, слышит ли его Ай. – Если что-то случится – разбуди.

Проснулся он на следующий день утром. Ай по-прежнему оставалась неподалеку, голова на неестественно тонкой шее медленно поворачивалась, высматривая опасность. Можно было бы подумать, что Ай так никуда и не отходила, но возле локтя Шооран увидел три больших чавги, значит Ай не просто торчала на одном месте, но и промышляла где-то.

Они собрались и двинулись в обратный путь. Уходя, Шооран прислушивался, стараясь различить шум боя на бывшей границе, но там было тихо.

Казалось бы, последние события должны были взорвать плавное течение жизни, но именно этого и не случилось. Разрушение границы взбудоражило армию и одонтов, но поскольку соседи почему-то не нападали, прочие жители остались безразличны к случившемуся. Да и то сказать: все, кого обуревало беспокойство, кто мог и хотел уйти с насиженных мест, ушли еще год назад, и теперь страна была образцом, о каком мечталось одонтам прошлых лет. Возможно поэтому власти не стали искать илбэча. Одонтам внутренних земель это было ни к чему, а прочих Моэртал сумел убедить, что свободный илбэч принесет больше пользы, чем пойманный.

И Шооран оправдал высокие надежды. Каждую неделю то здесь, то там возникал оройхон. Большинство из них приносили сухие участки, так что успокоившаяся страна вновь пришла в движение, только на этот раз верноподданническое. Добрые граждане один за другим получали большие поля из рук законной власти, и царские баргэды путались в тройных и четвертных дюжинах, подсчитывая грядущие доходы.

Так прошел месяц, и второй, и все были довольны.

Все это время Шооран вел жизнь сказителя. Ходил по мокрым оройхонам, стараясь только не забредать вглубь болота, чтобы избавить себя от ненужной беготни в случае визита Многорукого. Вечерами собирал вокруг себя людей и повествовал о мире, людях и богах. Иногда, когда боялся, что не хватит голоса, говорил под музыку, но чаще, в подражание Чаарлаху, старался обойтись без сувага. Пел о том, что слышал в чужих землях, порой придумывал свое. Но в конце всякий раз звучала история о смерти Чаарлаха, певца, выдававшего себя за илбэча, чтобы илбэч мог спокойно жить.