Многомерная Плесень (СИ)

Что ж, моя еда и так уже остыла, так что я взялась за рисование. Вскоре на бумаге красовался четырехрукий и трехликий гуманоид в позе лотоса.

— Ничего не напоминает? — поинтересовался Сократ, внимательно рассмотрев рисунок.

— Нет, — призналась я.

— Тогда вспомни, как в некоторых древних культурах представители первой версии человека изображали богов, — предложил Сократ и вывел на голографический экран двумерную визуализацию индийской богини с бесчисленным количеством рук, причем в каждой было по допотопному орудию убийства. Картинка, должно быть, очень старая, раз такая плоская.

— Брось, — отмахнулась я, — это воинственная богиня Дурга, тут просто символически показано, что она владеет всеми видами оружия.

— Возможно, — не стал отрицать Сократ, после чего изображение на экране сменилось сразу на два: четырехрукая Кали и Вишну с таким же количеством конечностей. — А здесь?

— Каждый предмет в ее руках — просто символ: череп символизирует эго и иллюзорное восприятие, то колюще-режущее орудие — тренировки ума, с помощью которых отсекается эго и иллюзии, про остальное не помню. А у Вишну в каждой ладони по первоэлементу. Мы это проходили на курсе религиоведения. Да и давно я тот курс закончила, еще когда мне было пять.

— Как насчет этого? — спросил Сократ, и на экране появилось изображение тибетского бога Ямантаки.

— Сколько у него конечностей? — нахмурилась я, намазывая масло на тост. — Я не помню, как там в мифологии было. Тысяча рук и столько же ног? Такого количества измерений просто не существует.

— Когда-то вообще считалось, что больше трех пространственных измерений не существует, — возразил Сократ, и на экране появилось изображение четырехрукого и трехликого Даттатреи, ну прямо наш абориген, только со светлой кожей и индус.

— А здесь так и вовсе очевидная символика: четыре руки у Датты — от Вишну, а три лица просто означают, что он воплощение сразу трех богов! Даттатрея, кстати, историческая личность, у него не могло быть трех голов, — заметила я и с аппетитом откусила краешек тоста.

— В трехмерном пространстве, конечно, не могло, — охотно согласился Сократ.

— Подожди, так ты всерьез утверждаешь, что среди представителей первой версии человека были псионики, способные воспринимать больше трех измерений? — изумилась я, набив рот тостом с яичницей.

— Не говори с полным ртом, — начал занудствовать Сократ.

— Но это же вздор! — взмахнула вилкой я, изо всех сил пытаясь прожевать еду. — Первая версия человека была весьма примитивной формой жизни! Фактически, это же переходное звено между нашим обезьяньим предком и человеком.

— Ну и что? Как оказалось, даже плесень обладает некоторыми псионическими способностями. А ты, как и многие другие до тебя, — он указал рукой на экран, где все предыдущие картинки теперь показывались одновременно, — воспринимаешь эту удивительную форму жизни через призму отпечатков своего бессознательного.

— Как еще мне его воспринимать? — нахмурилась я. — Какая у меня воспринималка есть, такой и воспринимаю.

— Я просто пытаюсь сказать, что, когда ты видишь что-то несуразное, например, плесень в форме многорукого гуманоида, помни, что полученная тобой информация просто оказалась слишком отличной от всего, что ты видела раньше, поэтому исказилась бессознательным.

— Другими словами, не надо принимать все за чистую монету, — кивнула я, макая огрызок тоста в желток яичницы. — Но с персонажами мифологии ты все-таки зря так вольно обращаешься. Это же просто образы для медитации, где каждая деталь символизирует какой-то аспект учения, на котором должен концентрироваться адепт.

— Одно другому не мешает, — заверил Сократ. — Изначально образы многоруких и многоликих богов могли появиться в культуре как отражение восприятия многомерных существ, и только спустя некоторое время к ним подтянули нужную символику. А как тебе тот факт, что многоруким богам поклонялись только в тех культурах, в которых существовали системы практик, развивающих псионические способности?

— Да ну? — нахмурилась я и решила блеснуть глубокими познаниями в культуре древних: — А как насчет тысячеруких титанов из античной мифологии?

— Античность много позаимствовала у восточных культур, — парировал Сократ. — Например, имя Зевс происходит от индийского бога неба Дьяус Питара. В переводе с санскрита: Дьяус — небо или день, можно даже сказать дневное небо, а Питар — отец. Слово Дьяус сначала превратилось в Деус, а потом и в Зевс. А вот римляне исказили его немного по-другому, Дьяус Питар у них сначала превратился в Дью Питера, а потом и в Юпитера.

— Что ж, спасибо за экскурс в древнюю мифологию, — сыронизировала я, собирая куском тоста остатки яичницы. — Помогает отвлечься от дел насущных, знаешь ли.