Многоликий. Олег Рязанский

Васята, простая душа, особому вниманию великого князя к Дарье радовался, способствовал по мере сил вовлечению её в круг придворных забав.

Как-то раз Олег Иванович на охоте оказался рядом с Дарьей. Черт, видно, попутал: князь стал осторожно подводить весёлый, лёгкий разговор к прошлому, а помнит ли она далёкие времени их юности. Говорил, нащупывая тропинки в её памяти, а сам себя мысленно упрекал — ведь жена ближайшего друга!

И вдруг, как ушат холодной воды, на него обрушился такой страстный рассказ о проснувшейся великой любви к Васяте, что, поражённый, он даже не обиделся на её непонимание, а может, и нежелание уловить то, что скрывалось за воспоминаниями.

Ну и к лучшему, уговаривал он себя, скрывая ревность к Васяте, сумевшему пробудить такую любовь.

Обиженный, удивлённый, виноватый, он не уловил, когда рассказ Дарьи о любви к мужу незаметно перешёл в упрёк, а затем и в просьбу:

   — Совсем отодвинул ты, великий князь, Василия Михайловича от себя. Только и осталось меж вами что любовь к охоте. Молодые бояре уже кто сокольничий, кто конюший, кто воевода, а мой Вася всё остаётся милым Васятой, другом детства.

   — Ты что-то просишь для него? — понял наконец великий князь, о чём толкует боярыня.

   — Ни о чём не прошу, удивляюсь.

   — Впифан тоже не дворский, не тысяцкий, не воевода большого полка.

   — Епифан, как все знают, второй человек в княжестве.

   — А Васята — третий! — шутливо сказал князь.

   — Епифан, ежели по-франкски называть, канцелор.

   — Бог мой, откуда это ты вызнала?

   — Епифан пояснил, — с лукавым простодушием ответила Дарья.

   — И что же ты для Васяты хочешь?

   — Сделай его воеводой сторожевого полка! — выпалила Дарья, и пунцовый румянец залил её щёки.

   — Это он тебя просил? — начал Олег Иванович.

Но Дарья с яростью возразила:

   — Плохо же ты знаешь своих друзей, великий князь! Он умрёт скорее, нежели попросит. Жизнь отдать — да. Просить — нет!

Олег Иванович задумался. Мысль сделать Васяту воеводой сторожевого полка была не такой уж нелепой. Можно даже сказать, разумной. Вон, по слухам, у Дмитрия Московского воеводой сторожевого полка стоит Семён Мелик, человек такой же безумной отваги, как Васята, азартный, рисковый, удачливый витязь, горячо любимый воями. Однако при всём том Мелик был воеводой не просто опытным, но и осмотрительным. Так ведь и Васята умудрился опытом за эти годы. Сколько воды утекло с тех пор, как бросился он, нарушив приказ воеводы Дебрянича, впереди всех на татар в первом настоящем бою...

Олег Иванович взглянул на Дарью.

Та смотрела на него с напряжением и надеждой. Румянец постепенно сходил со щёк, отчего проявлялись едва заметные веснушки у переносицы, молодящие боярыню.

«А ведь мы все ровесники, — мелькнула несвоевременная мысль у князя. — Тридцать пять, половина отпущенного жизненного срока...»

Он опять задумался. Испокон веку, с далёких киевских времён, русское войско строилось по единому принципу.

Сторожевой полк, куда входили все сторожевые, межевые, разведывательные сотни, и главная часть — ядро, состоявшее из нескольких сотен удальцов на быстрых конях, владеющих всеми видами конного боя, способных встретить врага, задержать его, навязать свою волю и, если нужно, отвести от главных сил.

Главные силы: большой полк, обычно занимающий центральное место на поле боя; полки правой и левой руки — подвижные соединения, которые можно и выдвинуть, и отвести в сторону, к ним можно добавить ополчение или по необходимости конницу.

Наконец, засадный полк. Туда собирали пожилых, мудрых воинов, способных выжидать и нанести быстрый, страшный удар в необходимый момент.

Такое построение войска диктовало стратегию. Она не менялась практически вот уже почти четыре века, со времён Владимира Святого. Приносила эта стратегия и успехи, и поражения, но от неё, даже несмотря на страшный разгром во времена Батыя, не отказывались, ибо только единым, сбитым в могучий кулак войском можно было достойно встретить стремительный удар степной конницы.

Если же вражеская конница обходила, огибала кулак, то привычная стратегия не помогала, не подсказывала достойного ответа. Вернее, ответ был: противопоставить неприятельской коннице равную по силе конницу. Но не было у россиян такого количества коней, чтобы всех воев посадить в седло. Не было таких просторных степей, чтобы пасти бесчисленные табуны. Не было такого количества пашен, чтобы сеять для них овёс. Дай бог тягловую силу прокормить.

Словом, не могла Русь землепашцев противостоять конной силе кочевников. Если бы объединиться...

Дарья, по-своему поняв молчание великого князя, опустила голову и тронула коня.

   — Постой, боярыня. Поздравь сегодня вечером мужа воеводой сторожевого полка! А завтра на думе я его сам поздравлю!

   — Олег Иванович, родненький! — Дарья соскочила с седла, прильнула к его сапогу, подняла полные слёз радости глаза и благодарно улыбнулась...

Ни князь, ни боярыня в тот миг и подумать не могли, что отмерили срок жизни Васяте куда меньший, чем мог бы он прожить при его здоровье и силе.

Но на то — воля Божья, всё в его промысле...