Многоярусный мир: Создатель Вселенной. Врата мироздания.

В первое мгновение он собирался вернуть их. Ведь они, в сущности, дезертировали со своих постов. Опасность нападения, похоже, миновала, но если ртутный ливень усилится, то капли могут серьезно повредить или даже разрушить остров. Но потом он пожал плечами и отвернулся. В конце концов его никто не уполномочивал распоряжаться здесь. Всевышние согласились сотрудничать лишь формально, а о мерах наказания вообще не было сказано ни слова. Кроме того, любую попытку остановить парочку с его стороны расценили бы как проявление ревности. И нельзя сказать, что такое обвинение было бы лишено оснований. Ему действительно было больно, когда Вала ушла с другим мужчиной. Очевидно, она все еще нравилась ему. Получалось так, что чувства, которые он питал к ней более пятисот лет тому назад, все еще сохранились в его сердце, и даже предательство не стерло воспоминаний.

Вольф осведомился у Лугарна:

— Как долго длится такой ливень?

— Около получаса, — ответил вождь, — капли проносятся с черной кометой. Мы называем их Смехом Уризена. Только такой жестокий и кровожадный бог мог создать подобную напасть. Он наслаждается страданиями своего народа.

За многие тысячелетия, которые провели здесь потомки попавших в ловушку Всевышних, имя Уризена стало нарицательным для любого проявления зла.

Послышался грохот, и Вольф на мгновение испугался, решив, что лопнул газовый пузырь в дальнем конце острова. Однако вскоре выяснилось, что взорвалось еще одно гнездо ничидлоров. Оно попало под концентрированный поток капель: несущиеся пузыри стали один за другим выходить из строя. Наконец цепная реакция охватила весь сфероид, и он разлетелся на куски.

Вольф подошел к Теотормону, сидящему в углу на корточках, и попытался заговорить с ним. Брат бросил на него взгляд, полный ненависти и страданий, и несколько минут оба молчали. Наконец Теотормон беспокойно заерзал и произнес:

— Отец говорил мне, что его крепость находится на планете Аппирманзум. Вокруг нее вращаются еще четыре планеты, каждая из которых примерно таких же размеров, как эта, и все удалены от Аппирманзума не более чем на двадцать тысяч миль. Планеты не новые, отец создал их как серию примерно пятнадцать тысяч лет назад, но держал закрытыми. Их Врата действовали лишь тогда, когда сквозь них проходил отец, поэтому они и не поддавались обнаружению.

— Так вот почему я видел только три планеты, — сказал Вольф. — Они располагаются квадратом, и одна всегда скрыта Аппирманзумом.

Его не интересовало, каким образом столь большие небесные тела удерживаются в сравнительной близости и тем не менее остаются в стороне от исхоженных путей. (Наука Всевышних была вне его понимания — как, в сущности, и вне разумения любого другого Всевышнего. Они унаследовали и использовали силы, принцип действия которых больше не понимали. Достаточно было того, что они ими владели.)

Недостаток знаний делал Всевышних уязвимыми. У каждого из них имелось множество машин и механизмов, но если что-нибудь ломалось, терялось или было украдено, Всевышнему не оставалось ничего другого, как похитить подобную вещь у соседа, если у того имелся аналог. Поэтому и оборонительные сооружения, какими бы неприступными они не казались, всегда имели бреши. Но обнаружить их можно было только непрестанно нападая. Так что, несмотря на всю беспомощность группы в данный момент, Вольф не терял надежды на победу.

Ожидая, пока прекратится ртутный ливень, он размышлял. Откуда-то всплыла мысль, уже давно беспокоившая его и, вроде бы, не имевшая отношения к происходящим событиям. Подсознательно он продолжал тревожиться о Хрисеиде, помочь которой в данный момент ничем не мог.

Имена его отца, братьев, сестер и кузенов не переставали удивлять Вольфа с тех пор, как он восстановил в памяти всю свою жизнь Джэдавина, Всевышнего Мира Тиерса.

Уризен, Вала, Лувах, Анана, Теотормон, Паламброн, Энион, Аристон, Тармас, Ринтрах — именно под этими именами упоминал Вильям Блейк в своих символических и дидактических произведениях властных и таинственных космогонов. Это не могло быть простым совпадением.

Вольф был убежден в этом. Но как прознал о них английский поэт-мистик? Встретил ли он какого-нибудь из изгнанных Всевышних, скитающихся по Земле, и тот по неизвестной причине поведал землянину о своих собратьях? Может быть. И Блейк, вероятно, использовал некоторые эпизоды из жизни Всевышних как основу для своих апокалипсических стихов. Хотя, конечно, сильно исказил слышанные истории.

Когда-нибудь, если удастся выбраться из этой ловушки, надо будет поискать на Земле, а также пораспрашивать тех собратьев, которые решатся побеседовать с ним.

Ртутный град прекратился. Выждав для большей уверенности еще полчаса, островитяне вернулись на главную палубу. Глазам их предстало печальное зрелище: настил был сожжен и исковеркан, стены испещрены пробоинами настолько, что корни и листья превратились в лохмотья. Особенно сильно пострадала гондола, от нее остались одни обломки. Всю палубу усеивали капли ртути.

Теотормон произнес: