Многогранник

– А телефон… – неуверенно предположил Амос. – Она говорила, что на нем вся информация…

– Да? – резко очнулась Теона. – Где он? – и с огромной надеждой в глазах припала к мальчику.

– Я… Я оставил его в картине Рената в подвальном помещении, – немедля проговорил Амос, желая помочь хоть чем-то.

Юноша думал, что женщины будут рады такому известию, но это оказалось не так: мадам и мисс Хидден мгновенно поникли, осунулись и сели на пол.

– Чт-то? – растеряно вопрошал мальчик и перебегал глазами с одной на другую.

– Все кончено, Амос, – пояснил опустошенно Президиум, – на школу напало тысяча террористов – телефон исчез.

Мальчик понял, как он прогадал.

Глава двенадцатая

Пурпурные полупрозрачные стены, казавшиеся в детстве более яркими, пропускали сквозь себя палящие лучи солнечного света, делая нахождение внутри бюрры невыносимым. Ни открытые окна, ни работающие на полную мощность кондиционеры не спасали от мучительной духоты на любом этаже; исключение составляли шестой, где проходил приём курсантов, и седьмой, где по обыкновению своему останавливались проезжающие мимо магистры и парламентеры. На первом из них – по неизвестной для многих причине – никто и никогда не жарился от жгучих потоков света, даже наоборот – некоторые, одетые по-привычному прохладно и зашедши впервые, крайне мерзли на шестом этаже (ежели говорить про седьмой, то единственное, что было известно точно, – он существовал), но недолго: после проведения череды осмотров и соотношений каких-то непонятных показателей со статистическими нормами дети по одному заходили в единственное затемненное место в этом громадном помещении – в комнату, как называли её работники, «под номером NA». Они заходили туда и более никогда не возвращались в земли Лэндсдрима.

– Великий Господин! – отрапортовал сопровождающий в красных туфлях, доставив Амоса Эбейсса в день после событий Майского бала в громадный кабинет здания бюрры на седьмом этаже, – Ваш сын прибыл, – сказал он и чеканным шагом направился к двери.

– Впусти, – послышался в ответ грубый голос Авраама Эбейсса, видимо, бывшего не в лучшем распоряжении духа сейчас.

– Так точно-с! – непривычно громко и твёрдо прозвенели слова сопровождающего и тут же сменились резким скрежетом массивной серой двери.

Медленным, спокойным шагом, высоко подняв голову, в кабинет царственно вошёл Амос Авраам Эбейсс.

– О, сын мой! – воскликнул высокий, голубоглазый мужчина с прямыми засаленными волосами, увидев, как единственный наследник его империи, будущий владыка, остановился в шести шагах от него.

– Отец, – едва кивнув головой, отдал ему приветствие Амос.

– Я рад, что ты невредим, – метнув оценивающий взгляд, безразлично продолжил Авраам. – Неплохо выглядишь: и походка, и манеры, даже взгляд – школа пошла тебе на пользу, – лукаво подметил он и указал Амосу на кресло близ своего импровизируемого трона из шаров и лент.

Они одновременно сели за чёрный мраморный стол с бело-золотой оправой.

– Благодарю, отец, – отозвался минутой позже юноша и принял из рук Авраама Эбейсса бокал с темно-красной жидкостью, попутно взглянув в его ледяные серые глаза, – мне приятно, что я не разочаровал вас.

Авраам коротко кивнул в сторону – и сопровождающий тут же удалился прочь.

– Для чего же вы меня отвлекли от процедуры идентификации? – наигранно улыбаясь, поспешно спросил Амос, чем перебил настрой отца.

Мужчина судорожно сжал кулак.

– Именно об этом я хотел сейчас сказать, но… – грубо протянул он и переметнул взгляд в сторону двери: толпа прокрастианцев в форме, сопровождаемая шумом, неожиданно ворвалась внутрь.

Авраам неспешно встал из-за стола.

– Стоять! – громко, уверенно, по-командирски прозвучал приказ от особы в красном латексном костюме, идущей во главе отряда.

Женщина в чёрных лаковых сапогах на высоком массивном каблуке мигом обогнула Амоса и вплотную приблизилась к трону Великого Господина.

– Мама?.. – сорвалось с губ юноши, удивленного неожиданным явлением.

– Мель.

– Дарагой! – начала чуть ли не судорожно она, но, почувствовав на себе пронзительный взгляд Авраама, уменьшила свой пыл. – Я все принимаю, что ты говоришь, и все делаю, но не всегда понимаю…

Она не хотела заглядывать в его грифельные глаза, но что-то подтолкнуло ее на это – и вот проявившаяся в них тьма опустила женщину на колено.

– Почему ты врываешься в мой кабинет? – удушающе спокойно произнес Авраам Эбейсс, не обратив и внимания на нее, устремив свой взор куда-то вдаль.

– Прошу прощения, Великий Господин. Я виновата, – женщина резким движение достала из своего ручного арсенала черный кожаный кнут и подняла над собой, – мне остаться здесь?

Авраам едва кивнул страже пред собой и отправился к высокому панорамному окну; люди в форме удалились.