Много шума вокруг вампиров

– Ты прав, – согласился Террин, – но если рассчитываешь, что Владыка лишит Кору свойств орудия, то ты ошибаешься. Даже оно не может этого сделать. Око Люцифера и Кора связаны и уже не могут быть разделены.

– Вот именно, – улыбаясь, сказал Алек.

– Я чего-то не понимаю, о чем вы? – переспросила Кора.

Он повернулся к ней, взял ее руки в свои и поцеловав каждый пальчик объяснил:

– Мы должны избавиться от того, что представляет для тебя самую большую угрозу.

– От орудия? Но Террин сказал...

– Это причина, а не угроза.

Алек поцеловал ее запястье и почувствовал, как голод растет внутри него.

– То есть, ты имеешь ввиду людей, которые могут захотеть мною воспользоваться? Но ты же не можешь избавиться от них, Алек. Их же могут быть сотни.

– Тысячи. И все они будут охотиться за тобой. Мы должны уничтожить источник. Вот в чем истинная опасность.

– Но... Орудие черпает силы от Баэля. И... о! – она широко раскрыла глаза, Террин шокировано воскликнул.

– Ты же не думаешь... – начал было Террин.

– Хочешь уничтожить Баэля? Дьявола? Ты хочешь укокошить Сатану, я правильно поняла?

Вздохнув он ответил:

– Кора, ну почему ты продолжаешь...

– Да, да, хорошо, я в курсе, что он не Сатана. Но, черт возьми, как его не называй, добрее и приятнее он от этого не станет. Алек, ты спятил. Ты не можешь взять и уничтожить парня, который, вот уж чудо, является принцем Ада!

– Почему нет? – он ободряюще улыбнулся. Она была самой соблазнительной женщиной. Даже сейчас, когда она просто стояла изумленная, он желал ее. Он хотел погрузиться в ее огонь, чтобы поглотить ее тепло, чтобы все эти темные уголки его разума быть освещены заревом ее существования, – Обычно принцы сражаются друг с другом каждое тысячелетие, чтобы получить звание нового первого принца. По некоторым причинам, Баэль не позволил этого, и остался на троне, так сказать, задержался немного. Я просто хочу обратиться за помощью к Владыке в устранении Баэля.

Террин хватал ртом воздух как выброшенная на сушу рыба. Наконец он заговорил:

– Владыка не интересуется и не вмешивается в дела Абаддона.

– Нет? – Алек притянул к себе Кору, его мысли заполнили картины ее прекрасного тела. Он позволил ей увидеть, как сильно хочет ее, как нуждается в ней. Она прижалась к нему, разделяя его желание.

– Нет. Конечно, нет.

– А на этот раз ему стоило бы, – пробормотал Алек, и у него перехватило дыхание от картин, которые заполнили голову Коры.

– Владыка не вмешивается в дела смертных, он оставляет их на попечение сосудов.

– Ага, но ведь дело касается не только смертных, – он чмокнул Кору, сгорая от возбуждения, но взял себя в руки и продолжил, – Ты сам говорил, что если все три орудия соберутся вместе их можно использовать для разрушения мира.

– Мира смертных, – подчеркнул Террин.

– А что мешает кому-то использовать орудия против суда? Или, если на то пошло, самого Владыки?

Кора хихикнула в его мыслях.

А ты хитрюга. Хорошо, что он не может читать твои мысли, как я, иначе он никогда не поверил бы в этот блеф. И ты угрожаешь уничтожить рай, в самом деле, Алек, как ты можешь с таким серьезным лицом говорить об этом бедняге Террину?

Я не блефую, micorazon.

Сказал он и встретился взглядом с сенешалем.

– Это приведет к невероятным разрушениям, – медленно сказал Террин.

– Потому очень не хотелось бы приводить в действие этот план.

Алек, ты ... ты ...

Безумен, знаю. Но это единственный способ тебя спасти. Кора, ты не можешь перестать быть орудием Баэля, хотя тот, факт, что мы воссоединились, дает тебе некую защиту, но нам всю жизнь придется в страхе оглядываться, гадая, кто захочет воспользоваться тобой. Ты хочешь этого?

Нет, но ...

Мы должны уничтожить источник угрозы. Уничтожить Баэля. У нас нет выбора. А так как я не могу сделать это в одиночку, нам нужна помощь. А единственное существо способное нам помочь это Владыка.

– Но... почему бы просто не подождать пока мы вытащим Даймонд из Акаши, а потом уже использовать все три орудия против Баэля? Правда, ведь это лучше, чем шантажировать Владыку-который-не-Бог?

– Если бы я мог... Но ведь я темный, я связан с Абаддоном, а значит, не могу разрушить то, чему я обязан своим существованием.