Много шума из–за церкви…

— Как–то я и сам столкнулся с подобной проблемой. Будучи еще студентом–медиком, я лето проплавал на шхуне в Северном море. В первую неделю мне приходилось таскать тяжелые канаты, подушечки пальцев так стерлись, что начали кровоточить. Ночами я не мог заснуть от боли. К концу второй недели стали образовываться мозоли. Вскоре кончики пальцев затвердели. Больше этим летом боль меня не беспокоила — твердые мозоли защищали меня. Но когда два месяца спустя я вернулся в медицинскую школу, то, к своему ужасу, обнаружил, что потерял способность делать сложные операции. Из–за мозолей мои пальцы стали менее чувствительными — я с трудом ощущал инструмент в руке. Несколько недель меня преследовал страх, что я своими руками разрушил собственную карьеру хирурга. Но постепенно мозоли исчезли — такова была реакция на мой оседлый образ жизни. Прежняя чувствительность вернулась. Каждый раз тело находит способ приспособиться к меняющимся внешним условиям.

И я увидел: мое собственное тело тоже постоянно борется, стараясь найти золотую середину между сверхчувствительностью и бесчувственностью. Подобно пальцам Пола Бренда, моя нога теряет чувствительность к боли, когда на ней вырастает твердая мозоль. Некоторое время такая ситуация сохраняется — значит, нога приспособилась к моим пробежкам. Но через некоторое время мудрость организма берет верх. Нельзя допустить, чтобы нога вообще потеряла чувствительность. Чтобы помешать мне мучить собственную ногу, организм создает кровяные мозоли, из–за них я становлюсь сверхчувствительным к боли и вынужден менять свое поведение.

С тех самых пор я испытываю не ненависть, а благодарность при любых попытках моего тела заявить о себе. Я понимаю: иногда мои поступки требуют, чтобы тело реагировало как сверхчувствительное, иногда — как бесчувственное. Не скажу, что мне нравится эта цепочка: волдырь, твердая мозоль, кровоподтек, срезание твердых слоев. Но теперь я по крайней мере понимаю, что за ней стоит, и ценю все усилия собственного организма, направленные на то, чтобы приспособиться к моему поведению.

И еще одна вещь произошла во время моего разговора с доктором Брендом: я понял, как происходит служение в Теле Христовом. Подобно «коже» Тела, служители беззащитны перед стрессами. Порой служителю нужна чувствительность хирурга: чтобы залатать человеческую душу, нужна бульшая чувствительность, чем для ремонта человеческих тел. В другой раз служитель, уставший от нехватки сил и средств, множества неразрешимых проблем, просто–напросто не может выжить без твердой мозоли. Без преувеличения скажу — жизнь священнослужителя чаще всего напоминает жизнь моряка, который хватается натертыми руками за канаты, натягивая паруса при бушующем шторме.

Христианское служение — как моя нога, как пальцы доктора Бренда — это постоянные перепады от сверхчувствительности к бесчувственности.

Глотая слезы