Много шума и... ничего

— Это дело рук моего папаши! — завопил он. Старый козел! Думает, что может играть со мной, как с ребенком! Думает, что, если купил пару дешевых репортеров, так ему все можно. Не на того напал. Он у меня еще узнает. Я открою свою газету! Газету, где будет цениться свободное слово, а не деньги, за него заплаченные.

Тут мне по-настоящему стало жалко папашу Даниила. Какие бы грехи он в своей жизни ни совершал, но такое наказание, как сынок, искупало их с лихвой.

— Хорошо, что в последнее время меня столько раз обманывали, что я стал перестраховываться, говорил тем временем Даниил, шагая по комнате. — Тут у меня где-то завалялась фотопленка с видами моего музея. Причем еще не открытого, а стало быть, и не попорченного огнем. Вчера утром, когда были закончены основные работы, я для собственного удовольствия рассадил имевшиеся у меня фигуры и сфотографировал их. Конечно, там не хватает двух, которых еще доделывали мастера, но для газетной статьи сойдет. Никто не будет их пересчитывать.

И для рекламных стендов тоже подойдет.

— Каких еще рекламных стендов? — раздался слабый голос Андрея, которого разбудили наши голоса, и он уже десять минут стоял в дверях и внимательно слушал.

— Должен же я дать рекламу! Иначе как про меня станет известно всему миру? Из газет? Чушь это! Кто в наше время читает газеты? Всем же известно, что там сплошная лажа.

— Зачем же ты тогда собираешься открывать собственную газету? — удивился Андрей.

— Чтобы досадить папаше и раскрыть его преступный замысел, из-за которого вы чуть не сгорели заживо, — пояснил Даниил, продолжая копаться в залежах конфетных бумажек, сломанных ручек «Паркер», фальшивых паспортов и рваных журналов с яркими картинками. — Никак не могу ее найти.

Значит, не сюда сунул. Придется основательно покопаться.

— Знаешь, он ведь мог и не знать, что мы находимся в музее, — задумчиво сказала я. — Я бы его простила.

— А я нет, — злобно рявкнул Даниил. — Видеть его не желаю.

И словно в ответ на его слова раздался требовательный звонок в дверь.

— Ну вот, приперся, — расстроился Даниил. — Принесла его нелегкая. Не открывай! — крикнул он Ваське, который уже направился к двери.

— Почему? — удивился мой брат.

— Потому что это папаша, — с неподражаемой логикой пояснил Даниил.

Но папаша оказался не лыком шит, заскрежетали замки, и Меченый вошел в дом.

— Можешь на меня злиться, но давай поговорим как мужчина с мужчиной, — сказал он с порога. — Хватит нам валять дурака. Неужели мы не сможем прийти к какому-нибудь решению, которое удовлетворит нас обоих?

— После того как ты сжег моих друзей, даже речи быть не может.

— Кого это я сжег? — бледнея, спросил Меченый.

— Ну не сжег, но пытался, — уступил Даниил— Поджог музея — это ведь дело рук твоих ребят? А они не посмотрели на то, что внутри сидят мои друзья.

— Ты моих ребят совсем уж за идиотов не держи! — рассердился папаша. — Они так грубо никогда не стали бы действовать. Думаешь, я предварительно не выяснил у твоих работяг, где ты держишь свои скульптуры? Выяснил и потому знал, что поджог ничего не даст. Они у тебя спрятаны в специальном холодильнике, так ведь? К тому же музей оборудован мощной противопожарной системой.

— Так ты хочешь сказать, что к пожару не имеешь никакого отношения?

— Наконец-то до тебя дошло! — обрадовался папаша. — Не спорю, я послал своих людей, чтобы они взломали двери, вынесли твои игрушки и припрятали их в надежном местечке, но они не успели.

Вернее, до места они добрались, но сначала там было слишком много народу и никак не удавалось пробраться к хранилищу. Тогда они решили подъехать позднее, когда все разойдутся. Но, подъехав, мои ребята увидели, как какой-то дюжий молодец бросает в окна бутылки с зажигательной смесью. Они хотели ему помешать, потому что пожар нам совсем не был нужен, но мужик двинул одному по лбу, другому по шее и удрал.

— Здоров был тот парень! — удивился Даниил. — Ведь и на тебя работают нехилые ребята. И он их вырубил шутя! Где бы мне найти такого в телохранители? А что дальше делали твои ребята? Почему не попытались потушить пожар?

— Они и пытались, по крайней мере начали с того, что решили взломать замок. Однако это им не удалось, и тут примчался ты, а следом за тобой пожарная бригада. И мои молодцы поспешили ко мне с докладом, что музей временно выведен из строя.

Никак не мог предположить, что у тебя хватит упорства за одну ночь отремонтировать здание и вновь создать экспозицию.

— А выходка с репортерами? — не сдавался Даниил.

— Это я сделал, — признал Меченый. — А что мне еще оставалось делать? Никак нельзя было допустить, чтобы твои скульптуры увидели их прототипы. Пойми, я же ради тебя старался. Я старый человек, мне умирать не страшно, а за тебя боязно. Тебя бы точно по головке не погладили, пронюхай кто про твои художества. И почему ты со мной не посоветовался? Я ведь многое могу, и вместе мы уладили бы это дело миром. Кому нужно, чтобы фигуры были похожи на оригиналы? Ведь можно просто снабдить их табличками с именами.

— Это же обман! — возмутился Даниил.