Много разных кораблей

Мы плавали битый час.

Мне надоело.

Но Марлен не сдавался.

И нам повезло.

СКАТ

Я отстал от Марлена, а когда догнал, то увидел — Марлен нырнул.

В светло-голубой воде он казался розовым великаном. Он висел вниз головой и старательно в кого-то целился.

Я подплыл ближе.

Прямо под Марленом раскинулась на песке громадная рыбина. Чёрный ромб с тонким, как плеть, хвостом. Скат!

Он мне показался величиной со стол.

Ба, да ведь это то самое чёрное пятно, которое когда-то испугало меня!

Скат лежал на песке, широко раскинув плавники-крылья и едва шевеля хвостом.

Два отверстия на голове — брызгальца — закрывались и открывались. Скат дышал.

Время от времени он рылся мордой в песке. Вот кто мог откопать наш якорь!

Я заглянул Марлену в лицо.

Он смотрел на ската как зачарованный. Ружьё в его руках ходило вверх-вниз, вверх-вниз.

Сейчас он будет стрелять!

У ската на хвосте есть зазубренный костяной шип. Раненый скат может нанести этим шипом жестокий удар. Значит, Марлен будет бить наверняка.

Мне не хватило воздуху, и я на секунду всплыл.

Когда я вернулся под воду, скат медленно уплывал. За ним — Марлен.

Скат делал редкие взмахи крыльями и шёл как тень. Над самым дном. Рыжие лохматые водоросли послушно склонялись перед ним.

Марлен с тяжёлым ружьём, нацеленным на ската, плыл позади.

Вот скат остановился.

Теперь или никогда!

Марлен направил стальное остриё гарпуна на голову ската и вдруг, что-то решив, махнул рукой.

Движение испугало рыбу.

Скат резко сорвался с места.

Его громадные плавники поднялись, и он в один взмах очутился далеко от нас.

Он уходил, как огромная чёрная птица. Он то парил над морским дном, то взмахивал крыльями и удалялся всё дальше и дальше.

Мы вынырнули.

Марлен тяжело дышал.

— Что ж ты, а?.. — начал было я, но взглянул в глаза Марлена и осекся.

Я впервые видел у него такие глаза.

В них всё ещё теплилось восхищение и была... зависть. Замечательный пловец, он завидовал рыбе.

— Хочешь? — спросил он и протянул мне ружьё.

Я взял наперевес эту стальную махину с туго взведёнными пружинами и хищно заточенным гарпуном.

Около шхуны я прицелился и выстрелил в круглый коричневый камень на дне.

С коротким стуком гарпун рассек его пополам.

ДОМОЙ

Качаясь на волнах, точно утка, «Тригла» возвращалась домой.

Был вечер.

По небу плыли красные перья облаков.

Тяжёлый воздух дрожал над чёрными зубцами гор.

Мы сидели на палубе и слушали, как поёт Кая. Она пела без слов:

— А-а-аа-аа-а!..

Страшно здорово! Вечер. Закат. Песня. И мы.

Это мы набили каюту до потолка банками с водой, водорослями, рачками, рыбами.

Мы исписали четыре толстых журнала.

Мы за двенадцать дней ни разу всерьёз не поссорились и не пожелали друг другу зла.

НИЧЕГО, ЧТО У МЕНЯ НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ НИ ОДНОЙ КАРТИНЫ.

И вот тут-то мне по-настоящему захотелось её написать.

Я сейчас же придумал.

Ледяная гора. Страшно покатая. А на эту страшно покатую гору карабкаются семь человек. Шестеро  мужчин и женщина. В одной связке. Все привязаны к одной верёвке.

Карабкаются дружно. След в след. И никто не боится. Потому что они вместе. Потому что у них одна общая цель.А главное — потому, что они хорошие.

Только как написать, чтобы это было видно, — я не придумал.

Рассказать о картине Марлену я побоялся.

— Ну вот, — скажет он, — плавал-плавал на шхуне по морю, а придумал чёрт-те что: гору. Зря, — скажет, мы тебя брали!

«Тригла», покачиваясь, шла вперёд.

Небо потемнело, и у горизонта зажглась зелёная закатная полоса.

Мы уходили всё дальше

и дальше

от Голубой бухты,

на дне

которой

лежали

наши

камни.