Мне снился сон…

Дело в том, что именно любовь к Че Геваре свела в молодости её родителей. Они оба учились в медицинском институте, но Анатолий на курс старше Нины, и на разных факультетах. В лицо они друг друга знали, но совершенно не общались. Однажды, во время летней сессии, Нина, прежде чем зайти в аудиторию сдавать экзамен, перелистывала учебник. От волнения уронила книгу, а из неё выпал листок, отлетел к окну, где трое ребят старшего курса курили. Один нагнулся, поднял, удивлённо вскинул глаза на девушку, быстро подошёл.

– Знаешь, – сказал взволнованно, – у меня в записной книжке лежит точно такой снимок, я тоже вырезал его из журнала. Наверное, из того же, что и ты.

Нина взяла у него из рук снимок своего любимого Эрнесто Че Герары, вскинула глаза на высокого парня. Странно, как это она раньше не замечала его? Блестящие карие глаза под густыми бровями, смуглое худощавое лицо, ямочки на щеках, когда он так славно улыбается…

В тот день они не расставались до вечера. Анатолий подождал Нину, и они ходили по городу, ели мороженое в кафе, сидели в парке на скамейке, катались на канатной дороге и говорили, говорили… Куба в то время для молодых советских ребят была, как говорилось в одной песне, – далека и рядом. Революционная романтика, которая к середине шестидесятых годов поблекла в этой стране, вдруг полыхнула на маленьком острове у берегов Америки. И опалила сердца многих парней и девушек. Нина и Толя вспоминали приезд в Союз Фиделя Кастро, говорили о всё ещё идущих боях с бандитами в горах Сьерра-Маэстро, о высадке американского десанта в заливе Гуантанамо. Но больше всего, конечно же, о своём любимце, Че Геваре. Он был не только отчаянный революционер, но и их коллега, врач, не побоявшийся пойти работать в лепрозорий, выхаживать прокажённых и отверженных людей. Он вообще ничего не боялся, иначе как бы смог астматик, страдающий сильнейшими приступами, вести годами партизанскую войну! Быть командиром и примером бойцам!

Теперь же ребят больше всего тревожила неизвестность. Ведь Че Гевара, отказавшись от всех своих высоких полномочий и должностей в правительстве Кубы, исчез. Где он? В газетах что-то проскальзывало: ушёл на отдых, сильно больной… Поссорился с авторитарным и нетерпимым Фиделем… Погиб, и смерть эту скрывают… Но Толя и Нина здесь оказались единомышленниками: нет, не такой человек Че! Он где-то тайно готовит революцию! Вон, по всей Латинской Америке идут партизанские бои – народ восстаёт против продажных правителей, марионеток США!..

Через год они узнали, что были правы. Узнали в тот октябрьский день, когда в печати, по телевидению сообщили: Эрнесто Че Гевара погиб в Боливии. Гибель его с большой болью признал Фидель Кастро…

Портрет Эрнесто Че Гевары – тот самый, вырезанный из журнала, но увеличенный и взятый в рамку, – висел в квартире Пичужиных с первого дня их супружеской жизни. Поэтому Виктория ответила, глядя Олафу в глаза:

– Я с первых дней своей жизни спала под портретом команданте Че.

А про себя подумала, вспоминая мамину реплику о кумирах и героях: «Вот мы и дождались своих «героев», своих «Че Гевар»!»

– Вики, ты необыкновенная девушка! – воскликнул Олаф с восхищением. – Я такой никогда не встречал! Ты нужна мне, именно ты!

У него было такое искреннее и счастливое лицо, что Виктория вновь невольно им залюбовалась. А он спросил:

– Кто ты по национальности? Я сначала думал – по выговору, – американка. Но теперь уверен – нет! Но и не англичанка… Кто же?

– Я русская.

– Русская? Из России?

Он словно не мог поверить.

– Моя страна называется Украина.

– Украина? – Олаф недоумённо дёрнул плечом. – Что-то слыхал, но не помню… Где это?

– Раньше это была одна страна, Советский Союз.

– Знаю. Понял. Это часть вашей большой развалившейся империи.

Увидев, как гневно сошлись у переносицы брови девушки и искривились губы, Олаф весело хохотнул:

– Похоже, тебе жаль Союз, которого уже нет? А кто, какие силы развалили его?.. Впрочем, об этом мы с тобой ещё поговорим. Значит, ты русская, из бывшей большой России?

Виктория больше не возражала, молча кивнула. Она знала, что и в прежние времена заграница называла всех, живущих в СССР, русскими.

– Великолепно! Это ещё один знак судьбы! Ты знаешь, что у Че Гевары в Боливии подругой и соратником была молодая женщина, Таня. Это ведь ваше, русское имя?

– И имя русское, и она сама, Таня, была наполовину русская, наполовину немка.

– Ты поняла, девочка моя! Ты просто не можешь не быть со мной! И ты не пожалеешь, увидишь разные страны, научишься владеть оружием, быть неуловимой!

Виктория сжалась, не зная, что ответить и как выскользнуть из его объятий. А, может, и не надо сопротивляться? Этот неведомый поворот жизни…

Чёрная тень, ударивший по ушам рёв, рывок самолёта, скрежет и снова рывок!.. Викторию и Олафа неведомой силой оторвало друг от друга, девушку швырнуло на сидение и прижало к нему так, что она не могла вдохнуть, лёгкие разрывались…