Мне скучно без Довлатова

«аршинным шагом, бормоча свое,
но я хотел бы все-таки вернуться,
ну, хоть сейчас… компания большая,
достойная меня бы приняла,
и наконец бы мы поговорили.
Столь многое хотелось мне узнать,
а тут чужие люди, в этом небе,
у них свои заботы — как у всех».
Был этот голос мне знаком отлично,
я слушал бы его еще, еще,
но тут вступил еще один приятель,
он мне когда-то продавал носки
нейлоновые, звался он Альбертом
и жаловался вроде на судьбу:
«Ну, что хотел я? Одевать людей
в шузню и джинсы, в „штатские“[12] рубашки,
из них предпочитая „батн-даун“,
в британские породистые кепки
и в итальянский трудоемкий шелк,
в бостон двубортный, в шелест кашемира,
в норвежские с оленем свитера.
Они меня за это расстреляли,
я голым лег в могилу, и она
была запахана. Несправедливо.
Ну, как теперь я на суде не вашем,
а другом, судье предстану,
где я возьму меня достойный „сьют“
и прочее. Вот в чем вопрос, и Гамлет
со мною не поделится плащом.
Он скряга, этот Гамлет, хоть учен».
«Ну, это полный бред», — подумал я.
И тут как раз последняя ступенька,
и спрыгнул я на дворовой асфальт.
Когда я вышел на канал, уже
был белый день, бежали дети в школу,
какой-то «форин» расспросил меня,
где здесь отель, я объяснил ему,
но сам не понял ни того, что было,
ни настоящего, ни будущих времен.

МИШКА НА СЕВЕРЕ

В давние годы на Н-ской киностудии снимался фильм «Полярная охота». Интересную роль в этом фильме должен был играть белый медведь. Должен — значит надо достать. Для кино в те годы не было ничего невозможного. Достали белого медведя, и он неплохо сыграл свою роль.

Но съемки закончились, и хорошо оплаченный белый медведь попал на баланс киностудии. Списать его было невозможно. Его надо было кормить и где-то содержать. На киностудии решили и эту задачу. Медведя перевезли в Ленинград и поместили в зоопарк, но на правах имущества киностудии. И больше это никого не касалось, кроме бухгалтера киностудии.

О медведе скоро забыли, и так прошел целый год. Сумма, в которую влетел отечественному киноискусству белый медведь, астрономически выросла. И это бы ничего, но на киностудии прошел верный слух, что близится московская тотальная ревизия. И перед дирекцией вопрос белого медведя встал ребром. Ясно было, что московскую ревизию полярный иждивенец, мягко говоря, удивит. И принято было разумное решение белого медведя как-то оправдать коммерчески, то есть задействовать его еще в какой-нибудь выдающейся кинокартине.

Директор вызвал одного из постоянных сценаристов студии и объяснил ему сложившуюся ситуацию.

— Вот тебе договор, можешь получить аванс. Что же касается будущего фильма, то себе это мыслю как эксцентрическую комедию в оптимистическом ключе, — сказал директор сценаристу.

После слов об авансе сценарист живо поддержал идею директора и уже на другой день уехал в Дом творчества кинематографистов в Репино сочинять комедию «Мишка на севере».

В те времена в кино все делалось долго. Прошла ревизия, ей предъявили договор на будущую кинокомедию. Медведя утвердили, и дела пошли своим чередом. Писался и утверждался сценарий, подбирались актеры, выбиралась натура. И наконец наступил долгожданный первый съемочный день.

В этот первый день медведь уже должен был предстать перед камерой, при этом все вдруг вспомнили о медведе, который неожиданно из иждивенца превратился в кормильца. Ему были куплены в студийном буфете гостинцы и не забыта бутылка шампанского, разбитием которой о край медвежьего вольера следовало отметить начало съемок.

По дороге к зоосаду все с симпатией говорили о медведе и жалели, что никто его так долго не навещал и он провел столько времени вне коллектива киностудии.

И вот транспорт кино въехал на территорию зоосада. После легкого митинга у проходной режиссер вспомнил, что съемочная смена уже началась и, скрывая смущение, спросил у директора: