«скворцов немецких, мудрых перекличка,французских петухов „кукареку“и итальянские заливистые трели,и Альбиона клекот соколиный —заслушаешься… Но умейте слушать,не заглушайте пенья этих птиц.Я все отдам за эти переборы,и все возьмут, должно быть, у меня —табак народный — „Беломорканал“дурной струей ворвался мне в нутро…»Закашлялся он вдруг и задохнулся,и оборвался голос и затих.«Пора, пожалуй, вниз, — подумал я. —Уже не рано, мне откроют двери».И только я на лестницу ступилпожарную, сходившую во дворик,как снова наваждение пришло:«Должно быть, всякий прав из вас, друзья,так Бог задумал — всякому свое,а мне бессонница и ожиданье,»М. Синельников. Москва. 1984.«как долго мне придется в жизни ждатьбогатства, сына, сицилийских лавров,вот только слава сразу поспешит,но что такое слава? Он сказал,что слава — это яркая заплата,а рубище, оно всегда при мне.Ускорим шаг, нас ждут в подвале нашем…»По ржавым перекладинам непрочнымя вниз полез. И вдруг: «Остановись, —мне новый голос ясно приказал,он шел уже как будто с высоты:Остановись», — я в небо поглядел,в родное утреннее небо Ленинграда.«Я бросил это небо, как? зачем?Другое небо было больше, выше,расцвечено сверкающим неономи вспышками „люфтганзы“ и „панам“,и я теперь живу на этом небе,а было мне неплохо на землекакой угодно, пермской и эстонской,американской, да и на родной.Я много походил по ней тяжелым»А. Межиров, Л. Темин, Е. Рейн.