Мне не забыть...

Рассудок подсказывал ему: не удастся что-либо изменить только из-за того, что они покончили с прошлыми недоразумениями. Но сердце кричало: невозможно любить кого-то так долго и безответно! Эмили и впрямь не совсем равнодушна к нему, хотя бы физически. А это уже немало. Ей было хорошо с ним — не с его кузеном, не с другими мужчинами, а только с ним. И это его главный козырь.

И вот сейчас Тони видел, как Эмили борется с искушением развернуться и убежать. Он взял ее под руку, приглашая войти в дом. Эмили вздрогнула, но руки не отняла.

— Твоя сестра здесь, — сказал он, когда тяжелая дверь захлопнулась за ними.

— О Боже!..

— Она приехала очень расстроенная и сильно не в духе, — предупредил Тони. — Но сейчас, полагаю, она хочет с тобой помириться…

Затравленный взгляд Эмили стал более спокойным: ее тревожила неизвестность, а теперь она, по крайней мере, узнала, что от нее требуется.

Но почему она позволяет Тони притрагиваться к ней? Не оттого же, что его прикосновение дает ей тепло и покой? Совсем не об этом свидетельствует предательское сердцебиение и внезапный приступ слабости… Он ведет ее под руку, а она не может и не хочет высвободиться.

На пороге гостиной Эмили на мгновение застыла, увидев пресловутый бабушкин диванчик.

Тони, если и заметил ее нервозность, виду не подал. Вместо этого он приветливо улыбнулся Нэнси, с угрюмым лицом сидевшей в одном из кресел у камина.

— Эми… Мне очень жаль… Ради Бога, прости меня… Тони объяснил, что попросил тебя никому не рассказывать о вашей… любви, пока он не уладит кое-какие дела в своем туристическом бизнесе. Он говорит, ты собиралась обо всем мне сообщить в прошлые выходные. — Нэнси виновато улыбнулась. — Но я, кажется, сама этому помешала, обрушила на тебя новость о ребенке, а тебе не дала и рта раскрыть. И сегодня утром опять все испортила. Я должна была понять, что ты не станешь без веских на то оснований скрывать от меня свое счастье. Просто… мне было неприятно услышать радостную весть от чужого человека.

— Понимаю, — покаянно ответила Эмили.

Так, значит, Тони затеял миротворческую миссию: вернул душевное спокойствие Нэнси, развеял ее обиду. А вину за сокрытие “радостной вести” принял на себя.

— Ты не представляешь, как я счастлива за вас обоих, — продолжала Нэнси. — И вы правильно сделали, что огласили свою помолвку: из-за того, что произошло в воскресенье, вы не могли поступить иначе. Тони говорит, вы опасались, как бы ваши отношения не осквернили грязными выдумками и сплетнями. — Сестра подошла к Эмили, обняла ее; потом снова принялась извиняться: — Прости, дорогая, утром я вела себя безобразно и сюда заявилась, чтобы высказать Тони все, что думаю о вас, но, благодаря ему, я осознала, какая я бестолковая…

Эмили слушала молча, не находя в себе мужества ответить. Каждое слово Нэнси впивалось в нее, точно отравленный дротик.

Тут на помощь подоспел Тони: привлек ее к себе, обнял за талию. Почувствовав тепло его ладони, ощущая его силу, Эмили вытянулась в струнку, страшась, что тело в очередной раз предаст ее.

* * *

— Нэнси, не изводитесь так. Эми на вас не в обиде. Правда, моя милая?

Тони провел ладонью по ее волосам, с нежностью заглянул в глаза. Личико Эмили слегка порозовело, губы приоткрылись, как распустившийся бутон розы. Легкое прикосновение его руки привело ее в трепет, и по всем жилам разлилась обжигающая огненная река.

Он смотрит на ее губы… медленно наклоняет голову, как будто… Нет, не собирается же он поцеловать ее сейчас, в присутствии Нэнси?

— Дорогая…

Ее губы дрогнули, опаленные его горячим дыханием, длинные, загнутые кверху ресницы опустились. Эмили повернулась к нему, приподнялась на цыпочки.

Руки Тони сомкнулись у нее за спиной, он крепко прижал ее к себе, припал к губам. Едва касаясь, заскользил языком по кольцу губ, но через секунду проник в сладкую глубину ее рта, опутывая Эмили паутиной любовной ласки.

Пол завертелся у нее под ногами; Эмили не замечала, что Нэнси смущенно смотрит на них, словно никогда не видела ничего подобного. Наконец Тони оторвался от ее губ, и Эмили стыдливо спрятала лицо у него на груди.

Зная, как действует на нее близость Тони, почему она позволила ему дотрагиваться до нее? Когда Эмили осмелилась взглянуть на сестру, то прочла в ее широко распахнутых глазах страшный ответ: “Ты любишь его!”

Да, она его любит — так сильно, что это лаже наводит на нее ужас. Теперь Эмили словно прозрела и могла сказать наверняка, в какой момент впервые пробежала между ними искра взаимного влечения — много лет назад, когда ей, шестнадцатилетней девочке, представили красивого высокого мужчину. Он был ослепителен, как солнце, и Эмили тщетно пыталась вырваться из плена прищуренных карих глаз. Тони осторожно и мягко встряхнул ее маленькую ручку своей мускулистой смуглой рукой в приветствии и задержал чуть дольше, чем предписывалось этикетом…

— Я, пожалуй, пойду, — с деланной беспечностью сказала Нэнси.

— И не беспокойтесь об Эмили, я сумею о ней позаботиться, — заверил Тони.

Нэнси открыто и дружелюбно посмотрела ему в глаза.