Мне не страшно теперь умирать

— Хорошо, мы завтра придем. Мы тут в городе у родни остановились. Я тебе новости хотела рассказать, — Поцеловала в щеку и выбежала из палаты.

Ветер ласковым котенком подлез под руку, потерся, теплом пролетел по волосам, лицу. Она закрыла глаза — образы поплыли картинками. «Владимир сидел на краю сцены с гитарой, пел её песню. Тоска была в его глазах. Он уже всё знал. Собирался ехать искать.» Она махнула головой отгоняя видение, ей нужно другое.

Опять закружил вокруг туман — «Слава растерянный, злой. От бессилия и гнева ходит по дому, еле сдерживая себя, чтобы не сокрушить всё на своем пути.» Собрала все свои последние силы — окутала его своей любовью, нежностью, сняла злость.

— Спасибо, — Погладила по воздуху ладонью. — Ты приглядывай за ним, — И провалилась снова в темноту, на этот раз в спокойный сон.

«Добрый вечер, моя девочка. Я сегодня был в морге, на опознании. За эти три месяца, я видел столько мёртвых молодых девушек. За свою жизнь столько не видел. Ехал туда, сердце останавливалось. Это не ты, для меня это счастье. Мне жаль тех чья эта дочь, жена. Никому не пожелаешь такого горя. В морге дыхание останавливается, дышать невозможно. Сегодня пошел первый снег, ты любишь такую погоду. Наверно стоишь сейчас возле окна и любуешься. Вспоминаешь ли обо мне? Любишь ли меня как раньше? Знаю, верю — любишь. Это ты мне каждую ночь во сне говоришь. Прости что на секунду засомневался.»

«Там в твоих краях знаю идет дождь,

Каплями дрожит на твоих ресницах,

Как бы я хотел верить, что ты ждешь,

И ночами темными тебе сниться.

На душе моей так же идет дождь.

Пополам с разлукой и печалью,

Как бы я хотел верить, что придешь,

Время для меня вовсе не лекарство.»

«Сегодня привезли твой портрет. Лиля, милая, я готов молиться на него, стоять на коленях перед ним. Где ты, дай мне сил, я очень устал без тебя. Спасибо друзьям, помогают в поисках, поддерживают, я им очень благодарен. Если бы они меня не вытаскивали на концерты, не заставляли репетировать, я сошел бы с ума. Мысли изнутри сожрали бы меня. Когда-то давно я слышал историю — умер один человек, его собака легла на могилу, пролежав несколько дней, умерла. Я тогда не поверил. Посмеялся. Сейчас я знаю, так может быть. Когда впереди ничего нет, нет надежды, нет любви, то сердце можно остановить. Оно само не захочет биться от пустоты в нем. Я часто ловлю себя на мысли об этом. Может на том свете узнаю правду о тебе. Я помню, ты говорила — Мне страшно умирать, — не бойся, я встречу тебя там. Как тут жить без тебя я не знаю.»

«Доброй ночи, моя единственная, моя родная. Пораньше написать не получилось. Был Владимир, приезжал с концертом. Хотел провести совместно его с нашей группой, но мы отказались. Сегодня он приезжал к нам домой. Долго смотрел на твой портрет. Я сдержался, милая, скандала не было. Не переживай. Он предлагал помощь, но чем он может помочь? По глазам его видел, он злиться, меня обвиняет в случившемся. Мне кажется, он что-то знает и скрывает от меня. Даже пытался намекать. Я спросил его прямо — «Знаешь что-то — говори.» Он не ответил. Отвел глаза. Может не знает, хочет показать, что о тебе ему больше известно, чем мне. Забыл написать, с ним была маленькая девочка, дочь его. Она улыбалась, увидев твой портрет. Пролепетала — «Я знаю эту тётю.» Владимир знакомил тебя с ней? Сейчас я вспомнил, эта девочка на тебя очень похожа. Её глаза, такие же как у тебя. Так же голову наклоняет, когда слушает. Наваждение какое-то. Ты мне уже в ребенке мерещишься. Милая, скорее найдись. Мне так много надо тебе сказать. Все наши ласковые слова, они сидят внутри моей головы, разорвать её готовы. Тут я их писать не могу. Это наши слова, наша с тобой тайна.»

— Заходите коллега, — В палату вошел доктор, он был не один, — Вот эта пациентка, про неё я вам рассказывал. Доброе утро, — Обратился он к Лиле, — Сейчас вас осмотрит мой коллега, посмотрит ваши глаза.

Два красных силуэта надвигались на неё, на одном очень ярко горели два пятна вверху и пятно посередине, большое, пульсирующее. Он взял Лилю за руку и из огненного пятна стали вырываться языки пламени. Руку обожгло. Второй врач наклонился над ней и держа её веки пальцами, заглядывал в глаза, говорил непонятными врачебными терминами. Рука горела, языки пламени подбираясь всё ближе стали длиннее. Лиля закричала от боли, забилась в судорогах. Доктор попытался удержать её, наклонился над ней и из него, обжигая вырвался открытый огонь. Через боль она закричала:

— Откройте окно, я задыхаюсь, — Попыталась вырваться из огненных объятий.

Свежий воздух из открытого окна влетел в палату, холодом обрушился сверху. Лиля стала проваливаться в пустоту и падая слышала вдалеке, приглушенно:

— Не понятный случай, возможно потеря ребенка так на неё повлияла, — Голос доктора, то появлялся, то исчезал. — Она истощена физически и морально. — Ласковый голос утонул в тумане.

Тень тяжелая, черная летела рядом с ней.

— Что это было? — Спросила у тени, — Почему огонь?

— А это любовь, — Хрипло смеялась тень.