Мне есть что сказать Вам, люди (Рассказы)

Прошли годы. У нее прекрасно сложилась жизнь. Выросли дети, внуки пошли в школу. Но иногда из своего секретного шкафчика, как реликвию, вынимает она пожелтевший лист и вздыхает с чувством сожаления, что не успела тогда в трамвае крикнуть художнику:

— Подождите!

И ей кажется, что это произошло не тридцать лет назад, не вчера, а сегодня, что происходит всё это сейчас…

При восходе солнца

Самолет приземлился рано, перед самым восходом солнца. И как обычно после каждого возвращения из командировки я поднялся на крышу старого большого дома, где я родился и где сейчас гулял добрый ветер-одиссей, как бы спрашивая меня: «Что, и тебя пронзила нежности стрела?»

Не ответил я, лишь поднял ставни деревянной голубятни, и надо мной, воркуя, взмыла стая белых голубей. Старый сторож-бармалей, как обычно, крикнул: «Хулиган!» А я смеялся — руки в брюки, глаза в небо. Слышу, снизу дети кричат: «Дядя, свистни!»

Просыпается весь дом. Но я не убегаю, а стою. Рисую мысленно на горизонте образ не придуманный, как прежде. И тихо напеваю любимую мелодию, такую нежную, что замирает сердце… И падает, и катится вниз, как белый голубь с неба…

Почему?

На улице стоял человек и смотрел на солнце, прищурив глаз. Маленькая девочка спросила:

— Папа, что ты там увидел?

— Да вот, хочу отломить кусочек солнышка и нашей маме подарить.

— Папа, не надо этого делать, — грустно сказала девочка. — Иначе другим ничего не останется, и будет холодно.

— Эх, малышка ты моя, — сказал отец. — Ты говоришь, как наша мама. Это хорошо. Пойдем лучше купим маме цветы. А солнышко пусть светит и греет всех, кто живет на этой грешной земле.

— Пошли, — громко сказала девочка. — Я всегда говорю маме, что наш папа самый-самый хороший. Только мне непонятно, почему ты назвал нашу землю грешной? И что это такое?

Журавлик

В детстве, как сейчас помню, я был самым слабым в школе, и, конечно, мне доставалось. Так сложилось, что мне пришлось оставить дневную школу и пойти работать. Вечерняя школа была далеко от завода, а наш старый дом был еще дальше. Так что приходилось иногда ночевать в школе и днями не бывать дома. Где-то через год, весной, меня с знакомыми ребятами на два дня отправили за город, готовить пионерский лагерь к заезду детей. За лагерем протекала речка.

Там я встретил свой родной класс и вдруг понял, что они были и остались детьми. Тогда я еще не знал, что сделал со мною за этот год завод. Я стал храбрым, смелым и вообще, как мне кажется, теперь никого не боялся. Странно как-то сейчас это вспоминается…

У речки был большой выступ, с которого сбегал уклон с глубокой зеленой травой. С выступа ребята пускали голубей, сделанных из листков школьной тетради. Голуби летели и падали на землю. Ребята подбирали их и, вновь поднявшись на выступ, отправляли в небо.

Мне тоже захотелось сделать такого голубя. Мне дали листочек из тетради, но как ни пытался я сделать голубя, у меня ничего не получалось. Тогда я попросил обложку от тетради. Свернув ее вдвое, я соединил концы, а край оторвал. Получился журавлик. Ребят это заинтересовало, они смеялись, спорили: полетит, не полетит. И вот я пустил его в небо.

Журавлик, пролетев метров пять, сделал круг, вернулся обратно и ударился в мое плечо. Я его поймал. И вновь пустил в небо. И во второй раз журавлик, сделав большой элипсообразный круг вернулся в мои руки.

Ребята стали кричать: «Еще, еще!»

Я пустил его в третий раз. Журавлик сделал круг и стал возвращаться, но неожиданно поднялся пыльный ветер, и журавлик исчез. Все стали кричать: «Журавлик, журавлик!» На душе стало тяжко и грустно. Как будто я потерял что-то доброе, близкое. Чего жду и сегодня, сейчас. Что вот-вот он вернется, мой журавлик…

Размышление о жизни

Она не понимала одного… Зная, что он не любит ее и в конце концов оставит, прогонит, она продолжала быть с ним. Она видела, что ее присутствие раздражает его. У него как всегда было много дел, так как не столько работа находила его, как он сам находил работу. Она не понимала, почему, зачем он так усердно работает. Однажды она, не выдержав, воскликнула с обидой:

— Неужели ты сам себе не принадлежишь? Неужели ты не видишь: чем больше ты работаешь, тем больше лентяев смеется над тобой. Так нельзя жить. Даже металл не выдерживает лишних нагрузок.

На это он спокойно ответил:

— Знаешь, милая, может быть, ты оставишь меня? Я от тебя устал.

— Ты не от меня устал, ты устал от работы, — твердила она. — Да с твоей головой надо работать два часа в неделю. Кто понял тебя за эти годы? Кто поддержал тебя? Чем больше ты брал на себя, тем больше тебя обвиняли в авантюризме, прожектерстве.

Он молчал, лишь утомленные глаза говорили о том, что происходило у него внутри.

Через год он умер от инфаркта. Она не была у него на похоронах, так как боялась, что не выдержит и оскорбит тех, кто станет говорить пламенные речи у гроба. И пришла только через месяц после похорон.

В разгаре была весна. После обильных дождей все кладбище утопало в зелени.