Млечный Путь №2 (5) 2013

– А что обычно с этим делают? У него это началось в один прекрасный день, когда мы ехали по Маскоке, – произнес я, внимательно следя за выражением его лица. – И нашли там сумку со старыми ковбойскими вещами на распродаже. Занималась этим женская вспомогательная группа Департамента добровольной пожарной охраны Восточной Маскоки.

Я ожидал, что он вздрогнет или издаст какой-то возглас. Ничего подобного.

– Да? Наверно, удачная находка. Жаль, что не я ее сделал. 

Я не знал, что сказать в ответ, поэтому только откусил кусок сандвича.

А Скотт продолжал:

– Я задумывался над тем, что они получают от нас. У нас ведь нет ничего такого, что они не могли бы делать сами. Я имею в виду, что если бы они прямо сейчас собрались и улетели, то мы могли бы использовать то, что они нам оставили, еще сотни лет. Знаете, я как раз только что закрыл сделку по биохимическому компьютеру, который, без дураков, работает в десять тысяч раз быстрее тех, которые мы делаем из микросхем. А как вы думаете, что пришелец получил взамен? Право собственности на заброшенную территорию бывшей ярмарки вблизи от Калгари. Ярмарку закрыли десять лет назад, потому что туда слишком трудно добираться. Представляете? Да такую компьютерную штучку выставить на продажу за миллиард долларов – тут же с руками оторвут! Продавец может за двадцать четыре часа на такой сделке заработать столько, сколько вся Боливия производит за год. А он отдает ее за паршивый кусок земли, который и на пять штук не потянет!

Меня всегда поражало, как Билли-Скотт говорил о своей работе. Когда мы, словно два опытных старьевщика, толковали о  распродажах и аукционах, легко было забыть, что он высокопрофессиональный юрист. Я подумал, что он, может быть, вовсе и не Малыш Билли.  С какой стати ему прикидываться не тем, кто он есть на самом деле?

– Так все-таки, на кой черт пришельцу понадобилась заброшенная территория?..

*  *  *

При регистрации Старьевщик получил от Лайзы дармовую кока-колу. Как всегда,  он торговался решительно, но умело и никогда не переходил десятитысячный рубеж. Участники торгов бродили по этажу, просматривая все, что планировалось выставить в течение недели, и делая для себя заметки.

Я копался в коробке, полной старых жестянок и нашел одну с изображением ковбоя, объезжающего лошадь на родео в Калгари. Я вытащил ее и стал разглядывать. Старьевщик подошел ко мне сзади.

– Неплохая вещица, а? – обратился я к нему.

– Мне она очень нравится, – ответил Старьевщик, и я почувствовал, что заливаюсь краской.

– Ты ведь собираешься сегодня участвовать в торгах, верно? – сказал я и кивнул в сторону Скотта-Билли. – Я думаю, это Билли. Тот, чья мать продала нам… тебе ковбойскую сумку.

– В самом деле? – отозвался Старьевщик, и это прозвучало так, словно мы снова партнеры, а не соперники. Внезапно я почувствовал укол совести, словно собираюсь в какой-то степени предать Скотта-Билли.  Я сделал шаг назад.

– Джерри, мне очень жаль, что мы поссорились.

Я выдохнул воздух, который, сам того не замечая, задержал в груди.

– Мне тоже.

– Торги начинаются. Можно, я сяду рядом с тобой?..

Вот так и получилось, что мы все трое сели рядом, и Старьевщик со Скоттом-Билли пожали друг другу руки, и аукционист начал свою вступительную речь.

События в этот вечер произошли самые невероятные. Я сделал заявку на одну из таких вещиц, которые зарекался когда-нибудь покупать. Это был набор из четырех стаканчиков для овалтина, как в фильме про сиротку Анни. Точно такие же стояли у бабушки на кухне, так что когда я их увидел, то мигом перенесся туда, где часами сидел после обеда с книжками-раскрасками, сосал диковинные, твердые, как камень, леденцы  и слушал, как из гостиной доносятся звуки радиолы, где крутится пластинка с записями Либерачи.

– Десять, – произнес я, открывая торг.

– Заявлено десять, десять, десять, заявлено десять, кто заявит двадцать, кто заявит двадцать, двадцать за четыре стакана…

Старьевщик помахал свой карточкой участника торгов, и я подпрыгнул как ужаленный.

– Космический ковбой дает двадцать… Кто даст тридцать?.. Сэр, вы не заявите тридцать?

Я помахал своей карточкой.

– Ваши тридцать, сэр.

– Сорок, – сказал Старьевщик.

– Пятьдесят, – выкрикнул я даже раньше, чем аукционист успел перевести взгляд на меня. Старый профи, он чуть отступил и позволил нам вести борьбу.

– Сотня, – сказал Старьевщик.

– Полста сверху, – ответил я.

В зале воцарилась полная тишина. Я подумал о своей почти израсходованной кредитке «Мастеркард» и прикинул, даст ли Скотт-Билли мне взаймы.

– Двести, – сказал Старьевщик.

«Ну, и прекрасно! – подумал я. – Плати две сотни. Точно такие же я могу купить на Куин-стрит за тридцать баксов».

Аукционист посмотрел на меня.

– Заявлено двести. Вы не заявите двести десять, сэр?

Я покачал головой. Аукционист сделал долгую паузу, заставив меня как следует вспотеть перед тем, как окончательно решиться выйти из игры.

– Заявлено двести… Еще заявки будут? Нет других заявок? Продано за двести долларов номеру пятьдесят семь…

Помощник принес стаканы Старьевщику. Тот взял их и сунул под сиденье.

*  *  *