«Предмет, когда он находится в прямом, постоянном контакте с человеком и даже с животными, приобретает особый, дополнительный заряд жизненной силы: он персонифицируется, то есть становится обладателем неких свойств, которые отличают его. К нему обращаются, иногда он даже получает ласкательные имена и “черты характера”, более похожие на те, что обычно приписываются только живым существам».
«Неправильное использование предметов... выливается в бунт вещей, когда вместо того чтобы служить человеку, они выходят из подчинения и обращаются против него».
«Иные люди не только навязывают предметам противоестественный способ существования, но еще и провоцируют их, вызывая самые страшные эффекты, которые надолго остаются в человеческом сознании, как ужасные кошмары».
Так значит, – начинает домысливать Марк, – у вещей действительно есть своя энергетика, которую они способны хранить и передавать. Вот почему, – теперь понимает он, – не рекомендуется, к примеру, подолгу рассматривать произведения искусства, созданные авторами с больной психикой. А что же семейные реликвии, ведь все началось, если вспомнить, со старой вазы? Наверное, от этих предметов, унаследованных несколькими поколениями семьи, происходит подзарядка позитивной энергией. А когда старая ваза самоликвидировалась (именно так!), в энергетическом пространстве дома возник опасный пробел.
И снова из читаемой Марком книги:
«Ваза, очевидно, не является лишь простым предметом, пустой формой, не содержащей ничего, кроме вещества, из которого сделана. Это живое существо, сотворенное мысленно и затем извлеченное из невидимого мира мысли силой необходимости; оно воплощается в послушной и податливой материи, по природе своей аморфной, но уже принимающей и хранящей в своих недрах эту ментальную форму, а также соответствующий ей магнетизм. Этот магнетизм передается ментальной форме пропорционально ее воплощению в материю через взаимодействие простых элементов, подобное процессам, происходящим в батарейке, которая со временем разряжается. Своими руками, точнее, благодаря посредничеству своих рук, различных инструментов и приспособлений гончар передает материальной форме искру жизни, которая сохранится до тех пор, пока сама форма не начнет разрушаться и не исчезнет окончательно».
«Нет ничего мертвого, нет ничего, что было бы лишено жизни в том или ином ее проявлении. Все стремится к самосохранению».
Очевидно, – делает вывод Марк, – возник в их доме бунт вещей – тех, что больше не могли или не захотели находиться на привычной для них территории. Но при этом своим хозяевам, серьезно наказав их, преподнеся им урок, они оставили шанс, и мне в том числе, что и есть самое главное.