МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №1, 2013 (4)

– Тох, не оборачивайся, – прошептал дядя Леша, когда они уже с четверть часа просидели у стойки. – Тебя пасут…

Антон аж подскочил на круглом высоком табурете.

– Кто?!

– Тихо. Две классные телочки. Я их тут еще не встречал. Прямо затылок тебе сверлят.

– Мне?!

– Ну, не мне же. На кой я телочкам сдался?

Дядя Леша напрашивался на комплимент: ну, ты еще о-го-го! В свои пятьдесят шесть он был крепким дядькой без малейших признаков лысины и даже почти без морщин – с годами лицо стало рельефнее, и только.

Антону было очень интересно – кто бы мог им заинтересоваться? Он встал и прошел в туалет – только для того чтобы, возвращаясь, окинуть быстрым взглядом телочек.

Они впечатляли!

Одеты обе были почти одинаково, в облегающие черные костюмчики с коротенькими жакетами, в белые блузки с защипами на груди. Обе носили маленькие галстучки – этакое элегантное ретро. Прически у них тоже были стильные: у одной короткая стрижка с нарочно оставленной длинной прядью, выложенной надо лбом волной, а у другой каре совершенно геометрической формы, с острыми уголками, доходящими почти до рта. И губная помада у телочек – одинаковая, очень темная…

Таких – с безупречной кожей, с идеальным макияжем, с безукоризненным маникюром – Антону доводилось видеть только на обложках толстых глянцевых журналов. Подружки, бегавшие в «Финетту», были куда как попроще. И он, как только что дядя Леша, задал себе разумный вопрос: «на кой я телочкам сдался?»

– Не звать же их к нам за стойку?.. – неуверенно спросил он дядю Лешу.

– Захотят – сами придут.

И точно – рядом с высоким табуретом Антона был один свободный, и телочка с длинной прядью вскоре на него взобралась. Антон ощутил головокружительный аромат – такой, что глаза сами закрываются, а губы, наоборот, приоткрываются.

В «Финетте» наливали главным образом пиво, хотя в витрине за спиной у бармена Кости стояла целая коллекция причудливых бутылок – виски, джин, бренди, коньяки всех стран и народов. Телочка изящным пальчиком указала на «Реми Мартен», потом отчеркнула коготком на фужере, сколько налить. Взяв фужер в нежную фарфоровую ручку, повернулась к Антону и посмотрела ему в глаза.

Что было дальше – он плохо помнил. Что-то буркнул дяде Леше, сполз с табурета, наугад достал из кошелька бумажки и, не считая, положил на стойку. Телочка пригубила коньяк – вот только губки у нее были сомкнуты, и хотя жидкости в фужере стало чуть меньше, было непонятно – всасывает она коньяк, что ли? Потом она, не размыкая губ, улыбнулась Антону, и он понял: все, пропал…

Такого с ним отродясь не бывало.

Когда он открывал дверь, чтобы пропустить телочку, она быстро к нему прижалась. Антона обожгло, он только не понял – жаром или холодом. Руки сами вцепились в телочкины плечи, и Антон чуть было не начал целовать свое подозрительное приобретение при всем честном народе. Да и красавица была не против, но рядом оказалась ее подруга, чьи черные сверкающие волосы облегали головку бесподобным каре. Подруга чуть ли не оттащила телочку и прошипела какое-то сердитое слово – но ее лицо осталось неподвижным.

На улице было уже темно. Антон, подхваченный с двух сторон красавицами, влекся домой, не чуя под собой ног. Его хмельная голова парила в ароматных облаках.

Он нажал на кнопки кодового замка, телочки проскользнули первыми. Потом он открыл дверь своей квартиры, и они мигом оказались внутри. Антон задумался – вроде бы ему нужна только одна, что же делать со второй? Но размышления оказались короткими и бесполезными.

Он обнаружил себя на тахте, приходящим в чувство после долгого поцелуя. Голова кружилась, нижняя челюсть отправилась в автономное плаванье. А гостьи шелестящим шепотком переговаривались:

– Под шкафффффом понюхххххай….

– Чшшшшш...

– За шшшшшторами?..

Над Антоном нависло бледненькое личико.

– Не трожжжжжь, ишшшшшииии… – донеслось из угла.

Но личико приблизилось, и темные губки наконец приоткрылись.

Антон не назвал бы это настоящими клыками – зубки были заточены под кошачьи клыки-иголочки, тонкие и длинные, сверкающие острыми гранями. Это были подлинные произведения искусства – как и все во внешности телочек. Если бы перед первым и роковым поцелуем Антон не закрыл глаза – то раньше увидел бы кошачьи клыки, испугался и хотя бы заорал. А сейчас у него не было даже сил пошевелиться.

– Сссссама выпьешшшшшь? – спросила клыкастая очаровательница незримую подругу.

И тут в окошко влетел камень.

Звон стекла несколько взбодрил Антона. Его даже хватило на то, чтобы скосить глаза туда, где вываливались из разбитого стекла острые осколки. И он почти не удивился, увидев в дыре голубоватую рожу.

– Кажись, не опоздал, – басом сказала широкая щекастая рожа. – А ну, кыш отсюда! Вот я вас! Ишь! Разлетелись!

Разборка с телочками была вне поля зрения Антона. Он только слышал визг и шлепки, надо полагать – оплеухи. Наконец телочки отступили и сбежали.

– Ф-фух! – сказал спаситель. – Дай-кось я к тебе присяду. Вот славно, что успел. Глядишь, и впрямь бы выпили.

Антон беззвучно произнес «спасибо», но был понят.