Млечный Путь № 4 2021

Была еще, кажется, Элеонора, которой досталось имя "Марина". Женщины бывают разные - вон Вероника и мухи не обидит, скорее уж муха ее обидит, а работает у нас Валерия - так она увлекается айкидо и скалолазанием, как-то давала пощупать свой бицепс - у меня такого нет! Если Элеонора стала Мариной - вряд ли она так уж агрессивна, Маринка была вполне миролюбива.

Я выглянул из дверей - синяя "тойота" стояла на прежнем месте. Очень хорошо, подумал я, нужно бы показать рыбке наживку. Я вышел и прогулялся вдоль институтской стены. Потои сделал вид, будто сворачиваю на Парковую.

"Тойота" дала задний ход, сделала какой-то невообразимый финт и налетела бампером на фонарный столб. Это радовало: Маринка-Фальшпанель разучилась управлять машиной! Надолго ли - это уже другой вопрос.

Я выстроил маршрут с опорными пунктами, где можно спрятаться при опасности. Последним был кришнаитский ресторанчик "Прасад". Там я мог, взяв на завтрак полюбившийся мне панир, подождать, пока не выйдет на набережную Канат Айткулович с мольбертом и кусками оргстекла.

Кто решил, что именно этот человек спасет меня? Я - или покойный Владислав? Скорее всего, он. Ну что же, с того света виднее...

***

Вызываю Гамаюна!

Вызываю Ингу!

Гамаюн, Инги нет в канале!

Вызываю Аркадия!

В чем дело? Аркадий, вы там перепутали каналы?

Кто в канале - отзовитесь!

Передайте по сети Гамаюну - тревога, тревога!

Тревога!

Тихо! От ваших воплей канал треснет.

Все - на набережную, да?

Тихо, идиоты. От вас проку - как от козла молока. Я пущу в ход обслуживающий персонал. Другого выхода нет.

Вызываю Юрия, вызываю Юрия!

Нет больше Юрия, идиоты! Инга заложила его имя! Молчите! Я сам буду командовать операцией!

А мы? Нам - куда?

Куда хотите! Потом я выйду в канал и соберу вас. Конец связи.

***

Наконец художник появился.

Он шел к своему любимому местечку - у самой реки. И очень легко нес и мольберт, и что-то вроде больший фанерной папки с работами.

Он улыбался.

Он раскрыл мольберт, установил, приспособил портрет - примерно метр на метр, довольно крупная работа. Приготовил палитру.

Вдруг его лицо изменилось. Брови сошлись, взгляд стал пронзительным. И я услышал в голове голос:

- Сюда! Ко мне!

Звал он - художник!

И я кинулся к дверям "Прасада".

Выскочил в последний миг - эти двери уже загородили два крепких парня в форме охранников "Трансинвеста". Еще доля секунды - и мне бы не удалось проскочить между ними.

Они развернулись довольно быстро и помчались в погоню.

Я бежал, выключив дыхание, на предельной скорости. Пробежать следовало всего-то с полсотни метров.

Мне махал рукой с зажатой в кулаке серебряной стрелой художник Канат Айткулович.

И я чудом успел затормозить, чтобы не полететь со ступенек в воду.

- Так, - сказал художник. - Пошли вон отсюда.

Охранники остановились, глядя на человека с серебряной стрелой в великом недоумении. Один обернулся, словно ища поддержки у кого-то за спиной. Я проследил взгляд. К нам спешил, прихрамывая, мужчина - ростом под метр девяносто, лысый, усатый.

- Ишь ты... - выдохнул я. Это означало - ишь ты, какого зверя выманили из норы...

- Перемирие, Мастихин, перемирие! - кричал этот мужчина.

Тогда я посмотрел на художника и по его лицу понял: перемирия не будет.

Быстрым движением Канат Айткулович скинул с мольберта одну картину, и она встала возле его ноги, как дрессированный пес; вторым движением он выдернул из фанерной папки другую свою работу и установил ее.

- Стой, не уходи, - сказал мне художник. - Сейчас все поймешь.

Несколько стремительных мазков кистью - и темное лицо с едва намеченными чертами обратилось в лицо мужчины, который, прихрамывая, спешил к мольберту.

Другая кисть, нырнув в бело-желтое пятно на палитре, шлеп-шлеп по лысине на портрете - и выросли рожки с пушистыми кончиками.

- Очень хорошо. А теперь - мастихин... - художник взял ту плоскую серебряную стрелу на рукоятке, которой спас меня, и дважды метнул ее в портрет.

На стреле осталась краска, а там, где торчали рожки, образовалось пустое место. Более того - абсолютно прозрачное место. Ну да, сообразил я, он ведь малюет на оргстекле...

Мужчина, который был уже в двух шагах от мольберта и даже замахнулся тростью, окаменел.

- Все. Теперь - уходи, - велел художник. - Нет больше твоего дара и твоей власти. И ребят своих забирай.

- Я хотел...

- Теперь это уже не имеет значения. Ты стал убийцей, - ответил художник.

- Никого я не убил!

- Потому что не успел. В душе ты его уже десять раз убил.

- А Хельга?! Ты ведь ее все равно что убил! - крикнул я. - И ее ребенка ты убил! Ты!

- Так, - сказал Канат Айткулович. - Хельгу ты уже спас. Теперь смотри, как он уходит.

Гамаюн повернулся и побрел прочь. Показалось мне, что ли? Он с каждым шагом делался все ниже ростом...

Смущенные охранники из "Трансинвеста" побрели следом.

- Ну, мне осталось немного. Осталось поговорить с тобой, Владислав.

Художник стал собирать свое живописное имущество.

- Послушайте, не уходите! У меня проблема! - взмолился я.

- Говори.

- Ко мне прицепился покойник! Нет, я ничего не имею против музыки, и имя мне нравится, но - покойник же!

Канат Айткулович расхохотался.