Млечный путь № 4 2016

Действительно, трава и подлесок вскоре сменились сплошным черно-серым ковром горячего пепла, взвивавшегося из-под копыт Ветра. Но деревья, слишком большие, чтобы прогореть за короткий срок, по-прежнему пылали вокруг повсюду, куда мог достать взгляд. Хуже того – они, кажется, становились гуще. Когда Родгар осознал, что это не иллюзия, искать обходные пути было поздно. В подобной смертельно опасной ситуации, как он хорошо знал по урокам войны, самое худшее – это начать метаться. Единственная надежда в том, чтобы твердо следовать одному принятому плану и надеяться на то, что он все-таки приведет к спасению – без всякой, разумеется, гарантии, что это и в самом деле будет так. Но повернуть в огне, скакать не навстречу фронту пожара, а параллельно ему или назад вместе с ним – это верная смерть. Значит – только вперед, как бы тесно ни смыкались горящие стволы вокруг двух существ, все еще неуместно живых в оранжево-черном аду.

Быстро высыхающая грязь стягивала кожу, и теперь Родгар уже ясно чувствовал пышущий со всех сторон жар. Ветру все чаще приходилось перепрыгивать через поваленные горящие стволы и крупные сучья; искры летели из-под копыт, но их треска не было слышно за общим тяжелым гулом пламени. Родгару оставалось лишь надеяться, что конь не споткнется и не повредит ногу, что стало бы смертным приговором им обоим. Одна горящая ветка упала прямо на голову Ветра и, переломившись, полетела дальше на землю; к счастью, она не была большой и тяжелой, и конь лишь раздраженно дернул ушами. Родгар еле успел пригнуться, пропуская над собой другой пылающий сук, куда более крупный. Ветер вдруг заржал и пошел каким-то странным взбрыкивающим аллюром, словно пытаясь сбросить с себя что-то и одновременно развернуться влево; Родгар повернул голову в ту же сторону и с ужасом увидел, что край его плаща, просохшего быстрее, чем он надеялся, горит и обжигает бок коня. Рывком распустив завязки, рыцарь сбросил плащ на землю. Возможно, более разумным решением было бы отрезать горящую полу, но эта мысль пришла в голову Родгару, когда было уже слишком поздно. Теперь он остался посреди охваченного огнем леса в металлических латах с перспективой испечься в них заживо, если быстро не найдет выход.

Но выхода не было – во все стороны, насколько хватало глаз, простиралась все та же пылающая чаща. Родгар быстро почувствовал обжигающий жар доспехов, созданных, чтобы защитить его тело, но ныне превратившихся для него в орудие пытки. Сумеет ли он снять их на скаку? Вдобавок и дышать становилось все труднее – платок, хотя и смачиваемый его потом, тоже практически высох, в носу и горле отчаянно першило. Как еще держится Ветер...

Родгар сбросил на землю латные перчатки, затем – наручи; от этой части доспехов избавиться было проще всего. Вытер слезящиеся глаза свободной рукой – и вдруг заметил краем глаза какой-то просвет справа, насколько, конечно, уместно говорить о просвете среди пламени. Неужели наконец-то поляна?!

Родгар направил Ветра туда. Увы – его надежды оправдались лишь отчасти. Это действительно оказалась поляна, но совсем крохотная. Здесь можно было остановиться на короткое время, но нечего было и думать пережидать здесь пожар до конца, до тех пор, пока не прогорят могучие деревья вокруг.

Родгар натянул поводья, вполне готовый к тому, что ополоумевший от боли ожогов конь на сей раз не станет его слушать. Но Ветер, тяжело и хрипло дыша сквозь высушенную жаром рубашку, остановился на середине поляны.

Рыцарь тяжело спрыгнул на землю (точнее, в черную золу, которая сразу же начала жечь его ноги даже сквозь сапоги) и принялся поспешно избавляться от оставшихся доспехов. Полный латный доспех, тем более, такого качества, какое мог позволить себе графский сын, стоил целое состояние – в родных краях Родгара на такие деньги можно было купить целую деревню со всеми ее домами, скотом, птицей и урожаем на два года вперед. И все это он собирался бросить посреди горящего леса. Но другого выхода теперь не было. Мертвецам не нужны ни деревни, ни латы.

Покончив с доспехами, Родгар бегло осмотрел коня, который не мог стоять смирно и страдальчески переступал ногами на месте. Грязь почти везде отвалилась, но ходившие ходуном бока были мокрыми от пота, и это отчасти защищало Ветра. Хотя и недостаточно: Родгар увидел следы ожогов и на боках там, куда не доставала импровизированная попона, и на ногах. Родгар вытащил обе фляги и смочил сперва рубашку на морде Ветра, потом – «попону». На это ушла вся вода; для самого себя у Родгара не осталось ни капли. Но кое-какой ресурс, чтобы вновь смочить платок на лице, у него еще оставался. Развязав тесемку у пояса, рыцарь спустил штаны. Эх, сказал бы ему кто-нибудь пару лет назад, что ему, старшему сыну одного из самых знатных дворян королевства, придется закрывать нос и рот тряпкой, пропитанной собственной мочой...

«Родгар!»

Он едва сдержался, чтобы не рявкнуть в ответ: «Потом! Не до тебя!» Может быть, и у Тилли ситуация тоже резко ухудшилась? Хотя, конечно, чем он может сейчас ей...