Млечный Путь № 3 2021

Из Книги пророка Даниила, 5-ая глава, стихи 22, 23, 30:

И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца твоего... и ты славил богов серебряных и золотых, медных, железных, деревянных и каменных, которые ни видят, ни слышат, ни разумеют; а Бога, в руке Которого дыхание твое и у Которого все пути твои, ты не прославил...

1

Семён Семёнович шёл по бессмысленному городу. Всё в этом скатывающемся в июньскую ночь пространстве было глупо и не взаимосвязано.

За несколько часов до этого он завернул в бар, и время начало замедляться: стопка за стопкой под половинчатые дольки лимона привели его в состояние раздумчивое и зыбкое.

- Дольки-ю-дольки, чтобы жизнь не такой сладкой казалась, - шутканул Семён Семёнович вслух.

От шурупа в голове исходил холодок, казалось, боровшийся с теплотой лета. Вот и пешеходный мост через полноводную сейчас городскую речушку. Навстречу ему приближалась шумная компания подростков.

- Дайте закурить! - и слово за слово.

2

Непонятно, сколько минуло времени. Река (река забвения?) - то слегка ускоряясь, то замедляясь - влечёт его сквозь тьму. Он понимает, что держится за какую-то плоскость, распластавшись по ней. Затем осознаёт, что эта плоскость - дощатая дверь, и он влип в неё всем телом, держась руками за края, отплёвываясь от тёмных набегающих струй воды. Что произошло? Банальная драка и беспамятство. Проводит левой рукой по лицу: щёку и веко саднит, на руке остаётся вязкая и сладкая кровь. Губы тоже разбиты.

- Какое плохое кино... - шепчет он реке.

Но ничего, пока - обошлось. Если могло бы быть лучше, значит, могло бы быть и хуже. Почти ничего не видно, отсветы города неразличимы на уровне глаз, на уровне перекатывающегося горизонта реки. Он уже трезв, и озноб всё вернее берёт власть над его телом.

3

Дверь, совершив неожиданно плавный оборот, ткнулась в едва различимый берег и замерла. Семён Семёнович, продрогший до костей, сам - как кусок дерева, отлепился от своей спасительницы, перевалился непослушным телом на мелководье и, подминая камыши, выполз на берег. Уже светало; руки, одежда - всё было в мокрой глине. Он уронил голову, закрыл глаза и то ли потерял сознание, то ли провалился в дёрганый и беспамятный сон.

4

Его перевернули на спину, и над ним склонилось миловидное и озабоченное лицо женщины, беззвучно говорящее что-то. Одновременно она то вытирала ему лицо какой-то не слишком мягкой материей, то гладила рукой. Он улыбнулся, и внезапно звуки ворвались в его мир: плеск реки, птичий щебет и женский причитающий голос.

- Как тебя звать? - спросил Семён Семёнович.

- Лада, - ответила Лада.

- Лада? Это - ладно. А меня - Семён... Семя, - словно вернулся он в детство.

Через полчаса они уже были в небольшом ухоженном доме из кругляка. Лада и невесть откуда взявшийся и испортивший весь романтический разворот сюжета отец Лады (со спокойным и властным именем Николай) отпаивали его травяным чаем. Ладе было лет тридцать, Николаю - наверно, под семьдесят. Был он жилистым, мощным, со всклоченной седой бородой и с гривой волос, таких же седых, туго стянутых на затылке выцветшей тесёмкой.

Затем подоспела баня. День клонился к вечеру, Семя и Николай выпили по чуть самогона, и все разошлись спать.

Карманы одежды Семёна Семёновича оказались девственно пусты - ни денег. ни документов, ни ключей от квартиры: подсуетились или подростки, или воды реки. Или и те, и другие.

5

- Это я заводь устроил, - объяснял поутру Николай. - Полезная вещь! Ведь река на дармовщинку много чего приносит. А сколько стройматериалов! Да и с тобой дверь ещё живая приплыла. Пойдёт в дело.

- Сам устроил? - удивлялся Семя. - Как же это тебе в голову пришло?

- Сам! - гордо ответствовал Николай. - Такая вот ловушка. Поживёшь с моё в лесу, и не то уразумеешь. А прозвали мы с дочурой эту заводь Совиной, потому как сов около неё немеряно.

"Совиная заводь, Совиная заводь... Что же это мне напоминает?" - мучился Семён Семёнович.

Незаметно прошли день, и другой, и третий. Прежняя жизнь: рабочий и домашний быт, шуруп в голове - всё ушло в какую-то небывальщину, нереальность. Реальность была здесь: Николай и Лада, река, Совиная заводь.

5

Так он и прижился у них. Вся городская жизнь была задвинута в памяти на задний план - просто и целиком, как один случайный эпизод, как ставшей ненужной часть обстановки. Вопросов ему не задавали. Потихоньку подменял Николая по хозяйству, брал на себя часть тяжёлого женского труда Лады. Цивилизация была рядом, но не с ними. Николай или Семя, или оба вместе иногда захаживали в сельский магазин за самым необходимым. Закупали на пенсию Николая или меняли на его поделки, на то, что приносила Совиная заводь, на результаты дребезжанья допотопной швейной машинки Лады.