Млечный путь № 2 2017

Я еще не понимал. Впрочем, нет. С первых слов Штрауса, с первого его упоминания о диссипативном расстройстве идентичности, сидя с ним рядом и ощущая его ауру, энергетику, внутреннюю силу – называйте как хотите, – я знал, точно знал внутренним знанием, что к Энигме полетит один человек. Один, но впятером. Пятеро в одном. Пятеро лучших в мире профессионалов, каждый в своей области. Пятеро. Но один.

Вечером я слово в слово пересказал Эйлис все, что говорил Штраус. Рассказал о реакции присутствовавших: от изумления и отторжения до (постепенно) понимания и осознания, что предложение Ассоциации психологов – единственная возможность провести исследование Энигмы на необходимом уровне компетентности.

Обо мне речь зашла в самом конце – после семичасового обсуждения. Нам принесли обед, потом ужин. Нас никто не удерживал в комнате заседаний, будто присяжных. Каждый мог уйти, хлопнуть дверью. Никто не ушел. Никто, как мне показалось, не выходил из комнаты даже в туалет – я не помнил, чтобы сам это делал, может, потому и о других ничего подобного не сохранилось в памяти.

Я знал, что Штраус назовет мое имя, а Хедли повернется ко мне и после долгой тяжелой паузы скажет:

«Гордон, полтора года вы были в отряде астронавтов и ушли, предпочли работу над симуляторами. Сейчас…»

Я знал, что шеф не закончит фразу, поперхнется и потянется за бутылкой холодного чая.

А я отвечу сразу, мгновенно, не то чтобы не думая, но уже все продумав, потому что мысль в подсознании успела сформироваться раньше, чем я смог ее осознать.

«Конечно. Я готов».

Я знал, что скажу так, и сказал так, когда Хедли поперхнулся и потянулся за бутылкой с холодным чаем.

Штраус, сверливший меня взглядом, поднял вверх большой палец, улыбнулся торжествующе и сказал:

– В вас, Гордон, я не сомневался. Все у вас – у нас с вами – получится.

Прежде чем закрыть совещание, Хедли показал результаты тестовых поисков. Тесты проводили в закрытом режиме по методике, разработанной Ассоциацией психологов после того, как закончились клинические испытания, показавшие работоспособность обоих методов: слияния (встраивания) и извлечения.

***

Я не хочу есть. Я не ем уже восемнадцать дней, да и прежде ел через раз – иногда пренебрегал завтраком, иногда обедом. Чаще всего на мою долю доставался ужин – понятно почему: по вечерам (я жил по мировому времени) нужно было оценивать состояние аппаратуры, и я, можно сказать, приходил в себя, хотя говорить (и думать) так неправильно. Правильно сказать: «происходило замещение субличности носителем».

Я не хочу есть – Джек успел съесть ужин, и я сыт. Но почему-то именно сегодня вспоминается вечер в ресторане вдвоем с Эйлис. Я читаю вслух меню, Эйлис время от времени прерывает меня словами «да-да, это закажи», а вино выбирает сама, знает, что я не отличу на вкус красное «шардоне» от красного «божоле» – то есть на цвет, конечно, они разные, я различаю сотни оттенков одного цвета, это часть моей профессии, но в меню тонкости цвета не указывают, хотя могли бы, и Эйлис говорит: «берем это, мускат урожая двадцать первого года, замечательно».

– Замечательно, – повторяю я, подзываю официанта, и, пока он идет к нам, лавируя между столиками, быстро произношу то, что хотел сказать:

– Эйлис, меня утвердили командиром «Ники».

У Эйлис есть время обдумать мои слова, пока я делаю заказ. Она все понимает, Эйлис умница. Официант отходит от столика, и она говорит:

– Кто с тобой?

Вопрос короткий и исчерпывающий. Никто, кроме меня – нас с Эйлис, – вопрос не понял бы так, как его следует понимать.

– Джеймс Чедвик, – перечисляю я. – Астронавт НАСА, дважды летал в космос, на МКС, на нем аппаратура и системы обеспечения.

– Знаю Чедвика, – кивает Эйлис. – Он был у Лоры Мартин в программе «Что мы знаем о том, чего не знаем?» Отличный парень.

Она скрывает взгляд. Конечно, парень отличный, потому и взяли, но кто знает, как мы уживемся. Это главное, верно, Эйлис?

– Алексей Панягин, физик-теоретик из России, – продолжаю я. – Еще один отличный парень, один из самых больших специалистов по черным дырам.

– Видела Панягина в интернет-новостях, – сообщает Эйлис и ждет продолжения.

– Луи Неель из Франции, биолог и практикующий врач, готовился к полету на МКС.

– А пятый, конечно, англичанин, – с легкой иронией говорит Эйлис. Она не любит англичан, это у нее врожденное: кому лучше знать британский характер, как не ей, чьи предки в далеком 1620 году основали первую колонию в Новом Свете?

– Нет, – улыбаюсь я. – Индус. Амартия Сен.

– Впервые слышу, – бормочет Эйлис. – Индус. Это не…

– Если ты о совместимости, то Штраус говорит: лучшего кандидата не найти. А если о профессии, то он превосходный навигатор. В проекте с первого дня.

– О, – легкая ирония все еще слышна в словах Эйлис, – значит, он просчитает любую орбиту и приведет «Нику» в порт назначения… если ты впустишь его в свое сознание.

– Мое сознание, – бормочу я. – Вряд ли я смогу его не впустить.

– А самому уйти. И ничего не знать.

– Эйлис…

– Сейчас, Чарли. Я… мне просто… ты должен понять.