Млечный путь № 2 2017

– Ничего, – с сожалением сказала Эйлис и расплакалась. Она не хотела, чтобы Дон видел ее слезы, хотя никогда слез не стеснялась. Женщина плачет, если ей плохо, после слез легче смириться, легче простить, легче продолжать жить.

Манкора протянул Эйлис пару бумажных салфеток, она взяла одну, но руки не слушались, салфетка упала на пол, спланировала, как самолетное крыло. Крыло от разбившегося самолета, оно оторвалось, а самолет упал и сгорел…

Эйлис отчетливо представила эту картину, воображение у нее включалось отдельно от сознания, она ничего не могла с этим поделать. Вспомнила, как Чарли рассказывал: однажды, когда он еще не ушел из отряда астронавтов, летал с инструктором на тренировочном F-16, что-то случилось с двигателем, самолет стал падать, вошел в штопор, и Чарли – это было его последнее сознательное воспоминание – увидел, как от фюзеляжа отделилось правое крыло и унеслось вверх. На самом деле самолет падал камнем, а крыло планировало и отстало. Он услышал, а может, почувствовал, а может, и не услышал и не почувствовал приказ инструктора, а сам инстинктивно нажал на рычаг катапульты и больше ничего не помнил, хотя, как потом говорили, приземлился нормально и в полном сознании, доложил об аварии и по дороге на аэродром даже рассказывал в деталях о происшествии. Для Эйлис он, как сам признался, придумывал разные варианты – героические и не очень.

– Ощущение, – пробормотала Эйлис, – будто под наркозом. Все исчезает, и в то же мгновение возвращается, и оказывается, что прошло время… не знаю сколько.

– Понимаю, – кивнул Дон. – Мы говорили и с Гордоном, и с Панягиным. Обсудили с первым состояние корабля, «Ника» в порядке, насколько мы можем судить, не зная в деталях схем и спецификаций. С Панягиным обсудили квантово-механические проблемы, реальность закрепления запутанности. Честно говоря, я не очень верил и сейчас с трудом заставляю себя принять эту гипотезу, поскольку квантовая запутанность сохраняется лишь в строго изолированных системах. В лабораторных условиях такие системы приходится создавать с особой тщательностью при температурах, близких к абсолютному нулю и на очень короткое время. Есть эксперименты, где…

Манкора запнулся.

– Не думаю, что вам интересно… – смущенно проговорил он.

– Я знаю про запутанность, – Эйлис заставила себя улыбнуться.

– Вот как? – удивился Манкора. – Но вы только что сказали, что теряете сознание, когда…

– Да. Но Алекс говорил со мной. И Чарли. А вчера… или уже сегодня? Неважно. Они приходили вдвоем. Я слышала их. Обоих.

– Слышали? – напряженно переспросил Манкора. – В голове? Как у…

– Сумасшедших? Нет, я не сума…

– Никто, – перебил Дон, – этого не утверждает!

– Штраус и еще одна женщина… они уверены, что…

– Они ничего не понимают, – твердо сказал Манкора. – Штраус – отличный психолог, но в физике, тем более квантовой, не понимает ничего. Так вы говорите, миссис Гордон…

– Эйлис.

– Хорошо. Так вы говорите, Эйлис, что слышите голоса…

– Я не слышу голоса! Ощущение… не знаю, как объяснить… будто я думаю так, как думает Чарли, а потом – как думает Алекс, а потом – как сама, а потом мысли смешиваются, ну, знаете, когда думаешь о нескольких вещах сразу. Я читала, что мужчины не могут думать одновременно о разном, у них возникает когнитивный диссонанс, а женщина всегда думает о двух-трех вещах: нужно помыть посуду, и какую краску выбрать для волос, и в углу, кажется, пыль, нужно вытереть, и если сейчас же не выйти из дома, то опоздаешь, и Вангер, это наш начальник отдела, обязательно…

Эйлис запнулась. Отчего она так разговорилась?

– Очень интересно, – вежливо сказал Манкора. – То есть вы не слышите Гордона, а думаете его мыслями. Как вам удается понять, что это не ваши мысли?

– Ну как же!

Действительно, как? Она прекрасно понимала, когда с нею говорил Чарли, когда Алекс, когда оба, но объяснить, как это происходит, не могла. Голоса? Нет.

– Не знаю. Похоже на интуицию. Хотя… Нет, не знаю.

И что-то еще. Странное.

– Послушайте, – сказала Эйлис, – Сколько сейчас времени? Кажется, столько всего произошло… а я… то есть…

– А! – улыбнулся Дон. – Ощущение времени. Это очень индивидуально. Сейчас… – Он достал из кармана телефон и взглянул на экран. – Восемнадцать тридцать две.

– Вечер! Мне показалось, утро.

– Вас удивляет, что вы не голодны, вам не хочется пить и, извините, в туалет.

Эйлис кивнула.

– Я вас удивлю еще больше, – Манкора продолжал улыбаться – не намеренно, как бывает, когда человек хочет удивить и прилагает к этому усилия. Улыбался он от всей души, потому что хотел, чтобы Эйлис сохранила присутствие духа – ей это понадобится, и он хотел помочь. – Сейчас вечер, но число не семнадцатое, когда вы оказались у нас.

– Не семнад…

– Девятнадцатое, миссис Гордон.

– Вы шутите?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что все это время…

– Вы правильно поняли, – кивнул Манкора. – Гордон, но чаще Панягин, пару раз были оба, то есть осознавали обоюдное присутствие, если так можно выразиться. Гордон с аппетитом пообедал… кстати, сказал, что вы терпеть не можете цветную капусту и никогда ее не готовите.