Млечный путь № 2 2017

Впервые осознал – ясно, четко, – что не вернется домой. Какая орбита выведет «Нику» в родную Вселенную?

Почему-то эта мысль не вызвала никаких эмоций. Много лет назад десятилетний Чарли Гордон, прочитав первый в своей жизни фантастический роман, навзрыд плакал над судьбой астронавта, оставшегося на далекой планете. Один! Посреди безжизненного мира! Навсегда! Без любимой сестры, без старшего брата. И отец не придет на помощь, и мама не обнимет, и он не сможет прижаться к ее груди…

Все перемешалось в его детском сознании – может, потому и эмоции, вызванные всего лишь чтением всего лишь книги, каких он уже немало перечитал, научившись складывать буквы в слова, оказались такими бурными.

Сейчас он всего лишь констатировать всего лишь очевидный факт.

И только после этого, будто поставив памятник самому себе, подумал: «Эйлис!»

И сразу: «Алекс!» И следом: «Эйлис, как ты могла…»

Кровь прилила к щекам, к голове – так он почувствовал. И услышал собственный голос: «Чарли, милый, ты вернулся…»

Память будто взорвалась – все, что происходило несколько часов назад в Центре имени Джонсона, вспомнилось мгновенно, от первого до последнего слова, от первого до последнего действия, время памяти сжалось пружиной и распрямилось, сметая все.

– Эйлис! – Гордон не понимал, что кричит, и крик записывается в бортовой дневник, одинокий голос человека.

– Эйлис, как ты, где…

Он стоял у окна и смотрел на сад внизу, это был пятый или шестой этаж, сад показался знакомым, и здание напротив, за деревьями: тренировочный корпус, где он провел две недели перед стартом.

Институт мозга. Вотчина Штрауса. Гордон никогда прежде не поднимался на пятый этаж, а на первом бывал много раз – в поликлинике, где ему измеряли давление, брали анализы – перед тренировками и после них. Штраус сопровождал его. Штраус…

Гордон обернулся и осмотрел комнату. Эйлис не стала бы этого делать – она уже насмотрелась и наплакалась, а он этой комнаты еще не видел: диван светло-сиреневого цвета, круглый столик, мягкое кресло, все компактное, удобное.

Дверь. Гордон повернул ручку, подергал. Конечно, заперто.

Эйлис наверняка помнила, что было потом, когда он уснул, вернулся на «Нику». Эйлис помнила, а он – нет. У каждого сознания была своя память.

Кто-то подошел к двери снаружи – легкие, прерывистые, будто стаккато, шаги. Ручка повернулась, Гордон сделал шаг назад, ожидая, что войдет Штраус.

Штраус вошел. Закрыл за собой дверь, прислонился спиной и долго изучающе смотрел, будто видел Эйлис впервые. Смотрел и молчал. И Эйлис молчала. Гордон хотел, чтобы Штраус задал вопрос, который показал бы, что психолог понимает происходящее – так, как должен и может понимать специалист. Не по квантовой физике, конечно, а по диссоциативному расстройству идентичности.

Штраус не подкачал.

– Доктор Панягин, это вы?

С чего он взял? Какие особенности в позе Эйлис, в ее взгляде, повороте головы могли привести Штрауса к такому выводу? Во всяком случае, он ошибся.

– Я Гордон.

Штраус кивнул, будто сменил реальность в собственном мозгу.

– Здравствуйте, Гордон. Да вы садитесь. Вон туда, в кресло. Хотите на диван? Ради Бога. Тогда я в кресло – не возражаете?

Он присматривался. Он очень тщательно присматривался. Движения, жесты. Профессионал – его интересовали поведенческие реакции. Если в множественной личности доминирует мужское сознание, а тело-носитель женщина – как она двигается, как садится, как…

– Мне нужно выйти.

– Конечно, миссис… Налево по…

– Мне нужно выйти. Уйти.

На лице Штрауса ничего не отразилось, лишь чуть дрогнули уголки губ.

– Вы не имеете права меня задерживать, верно? – Гордон усилил давление. В отличие от Эйлис, перепугавшейся настолько, что позволила Штраусу привести ее сюда и запереть, Гордон хорошо разбирался в правах – собственных и любого гражданина Соединенных Штатов.

– Я вас не задерживаю, миссис… э… Гордон. Я просто хотел поговорить.

– Прекрасно. Поговорили. Я просил вас о встрече со специалистами по квантовым теориям. Вместо этого вы привели меня в Институт и заперли в комнате. Это покушение на права личности.

– Гордон, послушайте, – запротестовал Штраус. – Вы же ничего не понимаете в квантовой физике.

Он сделал паузу, предполагая, видимо, что характер Эйлис проявится, и можно будет сделать какие-то выводы – с точки зрения психиатрии, конечно.

– Я знаю, что вы хотите сказать, Штраус. Корабль, к сожалению, полностью разрушился, будучи захвачен черной дырой. Гордон погиб.

– Вы верно описываете ситуацию, – вздохнул Штраус. – И вы слишком взволнованны, чтобы…

– Послушайте, – устало произнес Гордон. – Мы ходим по кругу. Вы уверены, что известие о моей гибели вызвало у Эйлис психическую реакцию: проявление расстройства идентичности. Случай не типичный, но вам приходилось сталкиваться и с подобной реакцией мозга на стресс. Я прав?

– Это происходит редко, – согласился Штраус, продолжая внимательно наблюдать. – Но в моей практике я дважды сталкивался с подобными случаями.