Млечный Путь, 2016 № 02 (17)

— Это другой разговор. — Розенфельд отодвинул тарелку. — Да ты ешь, ты весь день ездил, ходил и, кажется, даже бегал, судя по твоей одышке. Тебе нужно подкрепиться. А я веду сидячий образ жизни и от спагетти быстро набираю вес.

— Тогда зачем ты его заказываешь?

— Потому что я его терпеть не могу. Легче справиться с соблазном.

— Мог вообще ничего не заказывать.

— И лишить Бена чаевых? Не люблю, когда на меня косо смотрят.

— Я смотрю на тебя косо уже семь минут и двенадцать секунд. Ты прекратишь, наконец, паясничать?

— Уже, — кивнул Розенфельд. — Кстати, в рамках заказанной экспертизы я посмотрел статистику городских происшествий за последние два месяца…

— Это еще зачем?

— Очень любопытно. Все было перед вашими глазами, но никто не обратил внимания… Не смотри на меня так, я теряю нить рассуждений.

— На что мы не обратили внимания? — вздохнув, поинтересовался Сильверберг.

— Цитирую по памяти. «Вторник, шестнадцатое марта. Заявление от Ицхака Моргана, продавца, 54 лет. Четверг, восемнадцатое. Два заявления — от Мерга Браннера и Дианы Штайнер. Воскресенье…» Короче: после пятнадцатого марта двадцать три похожих заявления и, я проверил, ни одного до пятнадцатого числа.

— Моргана помню, — кивнул Сильверберг, — остальных нет. И что? Морган уверял, что кто-то толкнул его в спину, он упал и сильно ушибся, чуть не потерял сознание. Жалобу подал, потому что уверен, что толкнули его специально, он мог удариться головой и отдать концы. Покушение на убийство, ага. Толкнувшего он не видел, потому что, когда пришел в себя и поднялся, тот успел сбежать.

— Вот-вот.

— И что?

— А также Браннер, которого сбили с ног, миссис Штайнер, сломавшая лодыжку на ровном месте, и еще пятеро, получивших аналогичные травмы.

— Нужно смотреть по сторонам, — рассердился Сильверберг. — Морган — известный кляузник, заявления он подает не реже раза в неделю. И что?

— Вот именно! И что! Я посмотрел его заявления. Жалобы на соседей за шум, жалоба на водителя, не остановившего машину перед пешеходным переходом… Ни разу прежде он не пожаловался на то, что его толкнули и сбили с ног.

— И что?

— Господи, Стив, ты сегодня совсем плохо соображаешь! Я тебе ясно сказал: два десятка похожих заявлений после пятнадцатого марта и ни одного — раньше. Наверняка таких случаев было гораздо больше, не каждый ведь пишет заявления в полицию. Обычно как… Встал, отряхнулся, пошел дальше. После пятнадцатого марта, Стив! Ничего не вспоминается?

Сильверберг старательно подумал.

— Ничего, — буркнул он.

— Об этом писали в газетах, сообщали по телевидению!

— О чем?

— Пятнадцатого марта, — вздохнул Розенфельд, — было пробное включение коллайдера в Институте высоких энергий. Они разгоняют и сталкивают тяжелые ионы. Неделю назад эксперименты прекратили, чтобы закончить юстировку приборов. И за эти семь суток — я точно говорю, поскольку, в отличие от тебя, внимательно читал ежедневные сводки, — в полицию не поступило ни одного заявления о толчках в спину, ударах по ногам или падениях на ровном месте.

— Послушай, — сказал Сильверберг, помолчав. — Статистика часто преподносит странные результаты, это раз. Второе: после этого — не значит вследствие этого. Да?

— Ну, — буркнул Розенфельд.

— Что «ну»? — окончательно вышел из себя детектив. — Сколько раз ты сам спотыкался на ровном месте? Или у тебя никогда не бывало ощущения, будто кто-то толкнул тебя в спину, в бок, в грудь, дал подножку, да что угодно! Недели две назад мне вдруг показалось, что земля встала дыбом, и я сейчас влеплюсь головой в каменный забор на Денвер-стрит. Удержался, конечно, через секунду все прошло. Наверно, я действительно споткнулся. И что? И что, я тебя спрашиваю?!

— Очень ценное показание, — сказал Розенфельд. — В дневную сводку оно, конечно, не попало.

— По-твоему, я идиот? — буркнул Сильверберг.

— Нет, — согласился Розенфельд. — Кстати, в квартале от Денвер-стрит проходит западная ветка коллайдера.

Сильверберг уже взял себя в руки и сказал спокойно:

— При чем здесь коллайдер? В тот день — я точно помню — с утра резко упала температура, днем прошел ливень. Перемена давления — хорошая причина для людей, чувствительных к…

— Впервые слышу, что ты так тонко ощущаешь перемену давления, — перебил Розенфельд. — Хорошо, связь ты не уловил, хотя и мог, все данные у тебя есть. Правда… — он помедлил, — я пытался получить аналогичную статистику происшествий для Франциии Швейцарии, где находится Большой Адронный Коллайдер, но полицейский компьютер не дал мне допуска. Ты не мог бы…

— Нет! — рявкнул Сильверберг.

— Я так и думал, — смиренно сказал Розенфельд. — Боишься, что тебя сочтут полицейским фриком.

Детектив сделал вид, что его очень заинтересовала драка голубей за окном на автостоянке.

— И ты прав, — продолжал Розенфельд.

Сильверберг перевел взгляд на приятеля.

— В чем прав? — осведомился он ледяным тоном. — В том, что не хочу выглядеть дураком?

— Нет. Я имею в виду мотив, — вздохнул Розенфельд. — У Кольбера был мотив убить Пранделли. И фриком с безумными идеями был Кольбер, а не Пранделли. Почему погиб Кольбер? Должно было быть наоборот.