Млечный Путь, 2012 №02

Как я мог не узнать его? С Бустиньелем Ламермуром мы учились на Альтаире и два года прожили в одной комнате. По числу двоек и прогулов он был вторым на факультете, ибо на первом месте неизменно шел ваш покорный слуга.

— Буст! — воскликнул я. — А ты какими судьбами?

— Два года коптил потолки в МИДе, а теперь вот забросили консулом на периферию. А ты здесь чем занимаешься?

— Сторожу порт. А еще выдаю багаж, проверяю и компостирую билеты…

— Чепуха, — засмеялся он. — Я подыщу тебе местечко получше. А пока познакомься, мой секретарь Конститусьон Слависски.

— Можно просто Конни, — сказала второй космонавт и протянула мне ладошку.

Это была девушка, и притом прелестная, насколько позволял разглядеть скафандр. А мне достаточно было только взглянуть в ее бездонные синие глаза, увидеть ее милую застенчивую улыбку, разглядеть прядку пшеничных волос, выбившуюся из-под капюшона, — и я сразу понял, кого ко мне столь долгие годы призывало мое поэтическое воображение.

Встреча получилась на славу, Шунбром произнес торжественную речь, которая была у него заготовлена с незапамятных времен, и он угощал ею каждую комиссию. Стоит ли уточнять, что она была написана мной еще в годы студенческой юности и с тех пор не претерпела ни малейших изменений. Правы был древние римляне, говоря, что «ars longa vita brevis»[1].

Буст в свою очередь разразился полуторачасовой тирадой, в которой вкратце обрисовал жалкое существование нашей планеты в качестве колонии и восхитительное будущее, которое сулит ей присоединение к Интерспейсу. Правда, он постоянно вместо Филумбриджа называл какой-то Куфорньенг и нас упорно продолжал именовать куфырнианами, но все делали вид, что не замечают этого. Потом был банкет и танцы, на которых все веселились от души. Конни очаровала все мужское население бывшей колонии, страдавшей от недостатка женского пола. Я, стоя в уголке, любовался тем, как она исполняла все эти новомодные танцы, которые теперь считаются чопорными, но мой старик полагал их верхом разврата. И тогда я впервые за всю жизнь пожалел, что так и не научился танцевать.

Утром следующего дня я зашел к Бусту, помог ему прибить к фасаду домика здоровенную черную с бронзой вывеску «Генеральное консульство Интерспейса», подвесил на крышу флаг Интерспейса и остался позавтракать. Консульский паек был изобильным. Такого мы не едали даже по праздникам. Но кусок не лез мне в горло, я во все глаза любовался красавицей Конни и вполуха слушал болтовню своего приятеля.

— Да ты совсем спишь! — сказал он, подливая мне мадеры. — Я спрашиваю, как ты не боишься ходить по улицам без маски. Здесь же говорят, жутко ядовитый воздух.

— Я привык. А может быть, мутировал… Поживи здесь с мое…

— Благодарю, — отвечал он, сердито сверкнув глазами. — Такой участи я и врагу не пожелаю. Я, если хочешь знать, готовился поехать послом на Де Спика, во всяком случае дядюшка сватал меня именно туда. Но для этого нужно иметь два-три года дипломатического стажа. Отработаю их — и поминай как звали. Боже мой! Три года в этой глуши. Ртуть, плебеи да еще эти каракатицы…

— Они прекрасные ребята. Очень дружелюбные и веселые.

— А ты что? Общался с ними? — заинтересовался Буст.

— А как же? Мы с ними очень дружны.

— Старина! — воскликнул он. — Вот кого мне не хватало для полной укомплектации штата — почему бы тебе не пойти ко мне секретарем по туземным делам?

— Мне? Секретарем?

— А что? Грамотно писать ты, надеюсь, не разучился. Многого пока обещать не могу, но полтысячи в месяц…

У меня голова пошла кругом. На всех моих должностях у папы в порту, как основных, так и совместительских, я не зарабатывал и трех сотен, да и от них гроша не видел, ибо и получку за меня получал родитель, а тут, вдруг, сразу и столько… Но подумал я и о том, что на этой должности, сидя взаперти в четырех стенах, не увижу я уж больше родных моему сердцу сопок, не пролечусь с молодняком над болотами, не вылеплю дворца из лишайников, не приму участия в Большом ежегодном Молении… Но поймал лукавый взгляд Конни, смешался, покраснел и… согласился.

Отец сначала не отпускал меня, не подписывал заявления об уходе, потом пригрозил, что уволит за прогулы, но Ламермур надавил на него через Шунброма, и вскоре началась моя деятельность в новом амплуа.