Млечный Путь, 2012 № 02 (2)

— Спроси-ка, что Дурень скажет насчет этого, с прозеленью. Вид у него довольно забавный. И смышленый. Ты не находишь?

Этот-С-Прозеленью показался мне довольно туповатым субъектом без малейших признаков интеллекта. Весь он был какой-то пегой окраски с большим исчерна-зеленым пятном на мешке. Я попробовал было с ним пообщаться, но вскоре понял, что занятие это бесполезное.

«Вам нравится Этот-С-Прозеленью? — обрадовался Вождь. — Берите его и поскорее. От него нет проку ни в драке, ни на охоте. Где ваша бочка?»

— Погоди, погоди! — осадил его Ламермур. — А характеристика?

Над ней мы корпели битых два часа. В результате на свет родился документ, из которого явствовало, что Этот-С-Прозеленью действительно является коренным жителем Филумбриджа, тридцати трех лет от роду (о половой принадлежности мы благоразумно умолчали), с полным начальным образованием. Мы указали, что за годы своей жизни и деятельности в родном племени Этот-С-Прозеленью проявил себя с самой положительной стороны: скромен в быту и личной жизни, почтителен к старшим, занимается спортом (если считать таковым прыжки по кочкам), грамотен, устойчив и активно работает над повышением своего морально-политического уровня…

Изнемогавший от нетерпения Вождь приложил под характеристикой свою присоску — и мы принялись сочинять биографию рекомендуемого. В ней перечислялись все семьсот двадцать два близких родственника, причем имена мне пришлось выдумывать на ходу, поскольку в обиходе филумбриджийцы превосходно обходятся даже без кличек. Я не представлял до сей поры, что можно сказать о жизни филумбриджийца. Ну, ел, ну, пил, спал, дрался с соседями… Но Ламермур насочинял такое, что Этого-С-Прозеленью вполне можно было вводить либо в Академию Наук, либо в Совет Интерспейса. В тот же вечер «Стормбрейнджер» стартовал, увозя в метрополию нашу депешу. А мы продолжили подготовку к карнавалу.

Праздник наш удался на славу. Мы устроили парад масок, потом был банкет, потом танцы, потом разыгрывались «живые картины» и прочие шарады. В разгар всеобщего веселья примчался бледный как полотно начальник почты и, потрясая бланком правительственной депеши, взобрался на стол. Все мы, сочтя это за очередную шутку, зааплодировали и приготовились слушать.

— Господа и товарищи! — с растерянным видом произнес почтмейстер. — Только что я получил экстренную сверхсветовую телеграмму из метрополии. Позвольте мне зачитать ее содержание. «Консулу Ламермуру для исполнения. Настоящим сообщаем, что Совет Интерспейса рекомендует провести выборы на планете Филумбридж и избрать президента указанной территории…»

Зал разразился овацией.

— Минуточку, господа! — перекрывая шум, закричал наш почтмейстер. — Тут имеется продолжение: «Вышестоящие органы рекомендуют избрать на этот пост коренного филумбриджийца, положительно характеризующегося по работе, по имени… — он сделал многозначительную паузу: — Этот-С-Прозеленью».

Шунбром с недоумением поглядел на Ламермура.

— Я что-то не припомню никого с этой фамилией. Может быть, это кто-то из наших ученых?

Вацлав Сигельский, начальник филиала института астрогеологии, также пожал плечами.

— Держу пари, — сказал Гольц, — наш консул предложил Совету какого-то местного шестинога.

— Постойте, постойте, — Шунбром почесал в затылке. — Я, кажется, припоминаю, перед отлетом этот господин принес мне на подпись какую-то характеристику… — он поглядел на начальницу отдела кадров.

— Мы его оформили на полставки дежурным кладовщиком, — бесстрастно сообщила Машенька. — Личное заявление с вашей визой.

— Так вот для чего ты мне все это подсунул! — прорычал Шунбром.

На Ламермура было жалко смотреть:

— Это… это какая-то ошибка… — пролепетал он. — Я просто не знал, для чего им все это было нужно…

— Поздравляю! — загоготал мой папаша. — Отныне нашим президентом станет шеститиногий моллюск с мозгами годовалого младенца.

— Черта с два! — возмутился директор. — Я сейчас же подам жалобу! Я этого так не оставлю. Я не допущу никаких таких выборов!

Не знаю, кто первым свистнул. Наверное, бездельник Фрай. Спустя секунду опешившего, растерянного консула провожал оглушительный свист и улюлюканье всего человеческого населения планеты. Согнувшись под тяжкой ношей людского презрения, консул добрел до дверей, потом повернулся и закричал: