Млечный путь

– Я сейчас очень интенсивно учу ваш язык и думаю, что дня через два буду сносно разговаривать. Можно будет мне с кем-нибудь из ваших переводчиков побеседовать без помощи «бартац»?

– Конечно, это будет просто прекрасно! Как только Вы будете готовы к этой беседе, дайте мне знать, и она сразу же состоится.

Тут Винц заметил розовые пятачки некоторых своих соплеменников, смутился, немного опустил нос и сказал, не открывая рта: – Не обращайте на них внимание. Это от неожиданности – скоро пройдёт.

– Да я и не обращаю внимание. Такую реакцию произвёл мой серебристый комбинезон.

Винц улыбнулся и принялся за еду.

На ужин подали что-то похожее не винегрет и фруктовый напиток. Я уже стала тосковать по хлебу и кофе, да и крепкий чёрный чай с сахаром скоро начнёт мне сниться.

После ужина я вернулась к своим занятиям и с удовольствием поняла, что усваиваю язык довольно быстро.

Следующие два дня прошли для меня в чередовании занятий и трапез. Я трудилась увлечённо и даже почти не думала о своей непонятной миссии в космосе. Сейчас мне было здесь интересно.

Глава пятая. Новые знакомства

На третий день за завтраком я сказала Винцу, что горю желанием побеседовать с кем-нибудь из его лингвистов.

– Отлично! – обрадовался Винц. – Сразу после завтрака ждите к себе гостей. «Наверно он всё-таки готовит меня в парламентарии между вырцанами и российскими властями», – не без гордости предположила я. Через пять минут после моего возвращения в комнату, в дверь позвонили. Я открыла дверь и увидела в дверном проёме троих вырцан, которые, улыбаясь и бормоча «кацл», медленно вошли.

– Велц сензац, – сказала я, что означало: «Присаживайтесь, пожалуйста».

Они радостно заулыбались и присели на пуфики напротив меня.

Старший из них, седовласый вырцанин с пышными усами, заговорил первым. Говорил он медленно, отчётливо, ясно понимая, что иначе я рискую не разобрать смысл его речи. Я же держала в руках свои словари, чтобы в случае чего-то непонятного, заглянуть в них.

– Анц перкс Минц! – представился он. (Меня зовут Минц). – Ам хантус Рэнц тэц Гинц. (Мои коллеги Рэнц и Гинц). – Анц тэц цырцы хоккос юнца зимпа вак тэц цырцы. (Мы рады, что Вы находитесь у нас).

– Анца хумнат мима, – вежливо сказала я. (Мне очень приятно).

– Юнца хоккос амс сердис сирва гикс? – спросил меня Минц. (Вам нравится наш летающий дом?)

Надо сказать, что в вырцанском языке вопросительная фраза строится как повествовательная, а в конце добавляется «гикс», и тогда понятно, что это вопрос. Впрочем, они, так же как и мы, произносят свои вопросы с соответствующей интонацией, но потом подкрепляют эту интонацию своим «гикс».

– Заж. Анца хумнат хоккос умс ирдис сирвас тэц зэмбл майс зимпасл, – ответила я. (Да. Мне очень нравится ваш летающий дом и все его обитатели).

В таком духе вежливой дипломатии довольно долго ещё продолжался наш разговор, причём только дважды я запнулась и попросила повторить свой вопрос. Это был весьма приличный результат для первой беседы, что весьма обрадовало меня и, как мне показалось, ещё больше обрадовало Минца и его более молодых коллег. Собственно, говорил только Минц, а Виц и Гинц внимательно нас слушали и кое-что записывали в свои маленькие блокнотики. Наверно это его лучшие ученики.

– Юнца хумнат линс карза Вырцас жет замп лилис, – сказал он, наконец. (Вы очень хорошо научились говорить по-вырцански за такой короткий отрезок времени. Буквально – «за маленькое время».)

А дальше он добавил медленно на чистейшем русском языке: – Если Вы не возражаете, я хочу говорить по-русски.

Я очень обрадовалась. Во-первых, разговор по-вырцански стоил мне большого напряжения, а, во-вторых, соскучилась по болтовне на родном языке. Далее он добавил:

– Спрашивайте, что Вам интересно.

И я тут же выпалила:

– Не могли бы вы объяснить мне, какая деятельность мне приготовлена на вашем летающем доме, и отпустят ли меня домой на Землю.

Минц без запинки ответил:

– Очень сожалею. Но эти вопросы не входят в мою компетенцию.

Ого, какая фраза! Видимо, он заучил её специально, будучи готовым к тому, что я задам этот вопрос. Я немного приуныла, но поняла, что такой ответ закономерен. Конечно, через голову Винца, никакая информация ко мне не просочится. Кто же из них захочет потом всю жизнь работать мусорщиком!

Тогда я стала задавать вопросы, которые явно входили в его компетенцию. Меня интересовало, как давно он изучает русский язык, какими пользовался источниками, по какой методике составлял словари, есть ли у него учебник грамматики, по какой методике они обучают школьников и студентов, и так далее, и тому подобное.

Минц отвечал подробно и с огромным удовольствием, радуясь, что имеет возможность говорить с носителем языка, изучению которого он посвятил всю свою сознательную жизнь. Когда темы языкознания и педагогики были исчерпаны, я решила задать ещё один вопрос: – Скажите, пожалуйста, уважаемый Минц, у вас есть религия?