Млечный Путь №2 (5) 2013

В отчаянии, не понимая, что произошло, Эдвард забарахтался, задыхаясь от ужаса и глотая открытым ртом холодную, лохматую пелену. Да ведь это снег... Легкомысленный первый снег кружился в воздухе и оседал в осеннюю грязь. Анечка в теплом стеганом пальто – круглая, как шар, – протянула ладони навстречу ледяной мошкаре, высунула язык. Ребекка медленно размотала цепь, и зябко хрустнуло темное нутро колодца. Плеснула вода в оцинкованное ведро.

– Ханеле, не надо, простудишь горло.

– Мама, он сладкий!

Чипсы рассыпались по полу, в приоткрытое окно вливалась мокрая ночная синь. На языке растворялись ломкие кристаллики – не сладкие, нет, скорее безвкусные, как пепел, – и таяли они не до конца, оседали в горле тяжелым комом, который Эдвард силился, но не мог проглотить. Его сказку заносило снегом.

К Айзеку на день рождения отправились на электричке. Прихватили с собой три бутылки шипучки и торт – если, конечно, можно назвать тортом похожее на шляпу самодельное нечто,  которое Биби испекла специально для вечеринки. Отдельно, в коробку, в промасленную бумагу, она упаковала девятнадцать тонких разноцветных свечей. «Ох, черт, – удивился Эдвард, – а парень-то еще совсем желторотый!» Ему отчего-то стало грустно – и стыдно: не то за себя и за свой возраст, не то за Мари и ее вкус.

Айзек жил за городом, в одном из классических коттеджей начала двадцать первого века.

– Деревенька – чудо! – восхитилась Биби, когда с высоты моста им открылись беленые дома с красными крышами, медные проволоки заборов и прудики – овальные лоскуты синевы посреди кучерявой зелени садов. – Умели наши предки строить! Не то что сегодня – унылые гробы.

– Ты сравнила, однако, – возразил Рольф. – Здесь живут богатые люди.

– А веселые гробы встречаются только в трэш-комеди, – подхватил Эдвард.

– Кто бы мог подумать, что ты смотришь такую белиберду, парень? Надеюсь, хотя бы не на сон грядущий? – Биби пихнула его в бок локтем, таким острым, что Эдвард чуть не вскрикнул от боли.

Селина не прислушивалась к разговору, но при слове «гробы» наморщила нос, точно собиралась не то чихнуть, не то заплакать.

Они стояли посреди загаженной голубями платформы железнодорожного полустанка со странным названием «Рентриш-28». Чуть поодаль, одинокий как перст, высился кассовый автомат – облезлый и монументальный, из категории тех, над которыми не властно время. С горчичных полей ветер доносил слабый запах цветов.

– Даже расписания нет, – посетовала Биби, переминаясь с ноги на ногу. – Как обратно поедем? Я что, обязана знать все поезда наизусть? – и вдруг подпрыгнула, замахала руками. – Мари! Вон Мари едет!

Тотчас все обернулись к дороге, навстречу ползущему в облаке пыли форду, замахали и запрыгали:

– Мари! Мари!

Айзек встречал их у ворот. Выглядел он сегодня особенно чопорным и напыщенным. Белая рубашка, черные брюки... будто сектант какой-нибудь. Беспокойные пальцы спрятаны в карманы. Отполированные до скрипа очки сверкали. Тут же суетилась маленькая женщина – его мама. Поприветствовала гостей, а Эдварду – видимо, он единственный был здесь впервые – тихо назвала свое имя: «Марта Клод», протянув лодочкой узкую прохладную ладошку. Затем провела ребят в дом, выдала каждому по паре тапочек и полотенце для рук, водрузила на середину накрытого стола графин с клюквенным морсом – и бесследно исчезла.

– Вот как надо родителей воспитывать, – ухмыльнулся именинник. – Чтобы все делали, но под ногами не путались.

«Вырастила болвана», – хмыкнул Эдвард. Неприязнь к Айзеку поднималась в нем, как тесто на дрожжах. Все-то у сопляка есть – уютный дом и дрессированная мама, а ему все неймется. В «призраки прошлого» подался. Знал бы, каковы они – настоящие призраки.

Откупорили шипучку. Мари выложила на блюдо и нарезала ломтиками чудо-юдо-торт, а Селина тут же запустила в него вилку.

– Ну, за успех нашего дела, – негромко, но веско сказал Айзек, поднимая бокал.

– За успех следующей акции! – поддержал его Рольф.

– Ура! – воскликнула Биби, щедро накладывая себе на тарелку маринады и колбасу. – Хорошие у тебя грибочки, только сладкое с соленым не едят. Тортик надо было к чаю подать.

– К черту дела, друг, – пробасил огромный, как шкаф, Петер. – За именинника!

Шипучка ударила в головы. Языки и руки развязались. Обычно молчаливый Петер произнес короткую, но темпераментную речь о мимолетности бытия. Селина перепачкала скатерть шоколадом. Биби недвусмысленно уселась Рольфу на колени, а Эдвард окончательно впал в меланхолию и принялся задирать Айзека.

– Ну что, стволы показывать будешь? Или зря хвалился?

Тот хорохорился.

– Чего захотел. Оружие – это тебе, мальчик, не игрушка. На акцию пойдем – увидишь.

– Еще один дворик пачкать?

– А ты что предлагаешь? Устроить представление на главной площади, перед ратушей?

– Почему бы и нет? По-моему, неплохая идея. Вы как, народ?

Айзек смутился.

– Брось, это не серьезно. Такая акция уже тянет на организованное хулиганство, если не на хулиганство с политическим подтекстом.

– На государственный заговор, ага, – вставила Биби.

– Ну и пусть, – Эдвард смотрел вызывающе, с прищуром. – Боишься, что ли?