Младший сын мэра

— Настя, — спасает меня голос Лизы.

— Ммм…

— Хорошо, что пришла… выглядишь на сто баллов.

— Спасибо, ты тоже…

— Я?! — смеется она, указывая взглядом на свой округлившийся живот.

— Ого! — восклицаю я, — поздравляю! Это здорово!

— Да, я знаю… спасибо.

Наши с Артуром места оказываются по диагонали от Греховцева и Карины. Мысленно благодаря судьбу, я усаживаюсь между Рокотовым и Тасей.

Разговоры за столом не смолкают. Мы давно не собирались все вместе, так, как сейчас. Ребята делятся новостями из своей жизни, рассказывают о работе, вспоминают студенческие годы.

— Как твой сынок, Настя? — спрашивает Катя, — наверное, совсем уже большой стал?

Не знаю, почему делаю это, но мой взгляд сам находит его отца. Почесывая языком верхние зубы, Кирилл смотрит на меня с вызовом. Карина вовремя утыкается в свой айфон.

— Да, — смотрю на Катю, — скоро два.

Вижу боковым зрением, что, сложив руки на столе и подавшись вперед, Артур посылает Кириллу безмолвные сигналы. Тот на это только жестко усмехается.

Боже… он же не собирается сделать это?.. Вывалить перед всеми наше грязное белье?!

Я начинаю сильно нервничать. Ерзаю на стуле и, пытаясь привлечь к себе внимание Кира, беру в руку бокал. Срабатывает. Они оба, и Артур, и Кирилл переводят на меня взгляды.

Но я смотрю только на Греховцева, глазами призывая его молчать. Понимает. Сцепив зубы, какое-то время удерживает мой взгляд, а затем отворачивается.

Слава Богу… Господи, он чуть не испортил вечер! Идиот! Собирался во всеуслышание заявить права на Ромку! Зачем? Для чего?

Глядя в свою тарелку, пытаюсь отдышаться и почти не слежу за разговором за столом. Очухиваюсь, лишь когда моих ушей достигает до приторности нежный голос Карины.

Хлопая глазами и дружелюбно улыбаясь налево и направо, она рассказывает, как сильно по всем нам скучала. Что в Москве такими друзьями и подружками она так и не обзавелась. Что спала и видела, как бы снова сюда вернуться.

Кир на ее болтовню не обращает никакого внимания. Сжав переносицу двумя пальцами, думает о чем-то своем. Катя и Лиза, смотрят на его невесту, не скрывая скептичных улыбок. И только наивная доверчивая Тася едва не роняет слезы умиления.

Растеряла ты своих подруг, Карина. Лиза как-то в переписке мне призналась, что та, уехав в столицу, стала игнорировать их всех. Только про меня не забывала, сердобольная.

Глава 40

Кирилл.

Встав спиной к ветру, прикуриваю сигарету. Делаю затяжку и задираю лицо к черному небу. Снова снег начинается. В этом году зима нас «балует».

Новый порыв ударяет в спину и промораживает до костей, но я все равно не тороплюсь. Делаю неспешный затяг и терпеливо жду, когда отпустит.

Нах*уй было сюда переться. Нах*уй… Или все же надо?.. Не зря ведь пришел?.. Хотел узнать, что у них? Вот тебе ответ. Должен быть доволен.

— Огоньку не найдется? — раздается сбоку от меня женский голос.

Кивнув, вынимаю из кармана зажигалку и даю прикурить блондинке в черной шубе.

— Благодарю, — улыбается красными губами, кутаясь в меха, — не замерз?

— Нет, — отвечаю, глядя поверх ее головы.

— Ммм… какой стойкий! Меня, кстати, Софьей зовут.

— Не заинтересован.

— Да и хрен с тобой, — хмыкает девица, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

Я же, окончательно околев, докуриваю, бросаю окурок в урну и захожу внутрь. Из зала льется медленная музыка, на танцполе кружат пары, из которых я мгновенно выцепляю взглядом одну из них. Чувствуя, как в груди закопошился клубок змей, наблюдаю за их танцем.

Слишком тесно. Закинув на плечи Рокотова обе руки, Настя жмется к нему слишком тесно. Улыбается, смотрит в его довольную рожу, слушает, что он говорит.

Руки в карманах брюк в кулаки сжимаются. Змеи шипят, жалят, запуская в кровь убойный яд.

— Кирилл, — отвлекает голос Карины.

Повернув к ней голову, вопросительно задираю бровь. А она все лыбится, будто ее счастье переполняет. Что за показуха? Ей же стремно сейчас, видит все и чувствует. Зачем этот спектакль? Для «завистливых» подружек?

Подхожу и опускаюсь на свой стул.

— Пригласишь на танец? — прилипает к моему плечу, накрывает мою ладонь холодными пальцами.

— Я не танцую, Карин… прости…

— Поедем домой.

— Да… поедем скоро.

В этот момент на стул слева от меня приземляется Иван. Немного хмельной, приседает на мои уши. Прерываясь на громкий хохот, рассказывает про какую-то аварию, что случилась с ним в прошлом году.

— Я даже не сразу въехал, Грех… там жопа просто в кашу!.. У меня заднее левое вывернуло наружу… не поверишь… У Бэхи, что в меня влетела сзади, морда в гармошку… И ни на ком ни царапины! Ох*еть!!! Ох*еть, бл*дь!

Я киваю, как болванчик. Слушаю, но нихрена понимаю. Ванька ржет, Карина вставляет комментарии, по-девчачьи ахает.

А мое нутро все там, на танцполе. Мыслями я с ними.

Я не смотрю на них, но вижу все отчетливо. Как лапы Рокотова елозят по ее пояснице, как кончики ее пальцев царапают его шею. Я вижу ее блестящие глаза. Я, мать вашу, слышу его низкий голос и ее тихий смех. Чувствую запах ее дыхания и волос.

Я танцую вместе с ними… пздц… у меня течет крыша.

Понимаю это, бешусь, презираю себя, но разъединить эту сцепку не могу.