Младший сын 2

– Мы считаем, что если отобрать у свободного человека права свободного человека, он перестанет быть свободным человеком, – подтверждаю слова Лолы. – Конечно, «раб» – это очень громко сказано и сильное эмоциональное преувеличение. Понятно, что в условиях современного уровня развития, даже у вас о непосредственном рабстве речь не идёт. Только о его элементах, – вырывается у меня.

– Не слушай его, – фыркает Лола Ирме. – Вернее, слушай, но имей ввиду: на своём языке, если по нему лично судить, они только слово «раб» и используют. Не знаю, что они там на самом деле думают, но между собой называют рабами. С другими, правда, я кроме него не общалась. Срез сделан по одному человеку.

– Это лично моя эмоциональная особенность, – бурчу. – Под влиянием стресса, в знак протеста против не устраивающей лично меня реальной действительности. Я вовсе не сторонник наклейки ярлыков, особенно таких. Грубо говоря, вас тут сотни миллионов. Ну не такие же вы трусы, чтоб, в случае оснований для протеста, не выйти на улицы даже безоружными? Ну сколько там патронов у ваших вояк, – рассуждаю вслух, чтоб сгладить тему.

Девчонки почему-то мало что не ржут.

– Ну не перестреляют же всех? Просто патронов не хватит, – продолжаю рассуждать. – Ну несколько тысяч погибнут, но остальные же эту полицию просто копытами затопчут? Будь вы действительно против.

В этот момент меня посещает крайне удачная, с моей точки зрения, мысль, которой спешу поделиться на волне эмоциональной эйфории от общения втроём:

– Хотя-я, говорят, раб отличается от свободного человека не только правовым статусом. Ещё – логикой сознания. В принципе, навык «не бунтовать», наверное, можно и искусственно вырастить в безоружном обществе, – удивлённо смотрю на девочек, которые уже трясутся от беззвучного смеха. – Чего вы ржёте?! – не выдерживаю в конце концов. – Есть же манкурты![3] Ну, сейчас нету, но раньше же были! Только там всё делается хирургическим, вернее, механическим путём; а ведь можно и на психику социальный рефлекс привить. С тем же успехом…

– Это называется психическая травма, – выдавливает Лола Ирме сквозь смех, затем обращается ко мне. – Механизмы «узнавания» запускают у тебя не ту ассоциативную цепочку, хи-и-и-ихи-хи… не переживай, это пройдёт…

– Ты сейчас о себе или обо мне? – говорю как можно более холодным тоном, вызывающим у моих спутниц ещё больший приступ истерического хохота.

Глава 4

– Только один вопрос, – говорю, когда выходим из ресторана с набитыми животами. – Что делаем дальше? Расставаться неохота, но лично мне в голову ничего не приходит.

– Ну, мы-то с тобой можем в Корпус податься, – начинает рассудительно думать вслух Ирма. – Но Лолу туда сейчас тащить, по-моему, будет перебором. Тем более что дырку-то уж точно должны были «залепить». А то и вообще рядом с ней пост выставить.

– Расставаться не хочется, – зябко передёргивает плечами Лола, хотя на улице и не холодно. – И к вам в корпус я не ходок, пардон. Тоска и безнадёга потому что. Может, ко мне? – она обводит нас взглядом. – Дом большой, в нём никого кроме бабули.

– А бабуля что скажет, если ты со мной и с мужиком припрёшься? – подозрительно спрашивает Ирма. – Среди ночи?

– Бабуля как раз свой человек, – задумчиво отвечает Лола. – Она как раз никому ничего не скажет. Тем более что спит и вряд ли проснётся. Особенно если на правом боку спит…

– А при чём тут правый бок? – мне действительно интересно, но пока не вижу связи.

– А у неё правое ухо слышит, а левое нет, – смеётся Лола. – Если она на правое легла, можно стрелять рядом, не проснётся.

– Я не против, – киваю. – Я вообще сам себе хозяин. В воскресенье меня точно никто не станет искать, тем более, идти за этим на территорию Корпуса. Я-то там только из-за решения суда, в качестве государственного жилья в ожидании судебного разбирательства. Новости, если что, только по судебной линии; а по ней сегодня точно ничего не произойдёт… так как рано. Ирма, а тебе что будет, если ты сегодня в колледж не явишься?

– До понедельника утра никто не хватится, – отмахивается Ирма. – А в понедельник утром можно вернуться.

– Почему так? – заинтересовывается Лола. – Неужели настолько рукой махнули? А дисциплина?

– Ну я ж сейчас в суде, если формально, – снисходительно поясняет Ирма. – По документам – вообще с тобой, как с представителем. А кто в корпусе может знать, сколько времени судебные и следственные действия могут занять? Вдруг меня психоз разбил, по итогам психической травмы, и ты из суда понеслась меня в психушку размещать? Или вдруг какие-то следственные действия? Или экспертизы у врачей? Если даже меня б искали, комм-то у меня с собой, – Ирма хлопает по карману. – Либо на твой комм позвонили бы, как законному представителю, вторым вариантом. А раз тебе тоже не звонят, значит, все в отрубе и никто обо мне не парится…

– Какая шикарная логика, – смеюсь и восхищаюсь одновременно.