Младший конунг

Равнереде, казалось, не предвещало никаких неожиданностей. Большой дом был один, хозяйственные постройки располагались кучно вокруг него, а дальше начинались обрабатываемые земли. Местные викинги, сообразив, что одним кораблем, набитым воинами, все не заканчивается — к берегу как раз пристал еще один драккар, а потом и третий — попытались закрыться в доме. Хильдрид это удивило — ничего не стоило подпалить постройку, и тогда все, кто спрятался внутри, сгорели бы заживо.

Впрочем, за дверь успели вскочить не все. Между строениями вовсю кипел бой, один из викингов — в овчинной куртке и круглой шапке — налетел даже на Хильдрид. Она отразила удар секиры умбоном[22] щита, но не успела даже отмахнуться в ответ — сбоку выскочил вездесущий Альв и ударил мечом. У чужака не было щита, не было и шлема. Клинок расколол его голову, засел в черепе. Злые глаза неудачливого викинга обратились на Альва, и смертельно раненый попытался ткнуть врага секирой. Жизни в его теле хватило ровно настолько, чтоб огреть противника по кольчуге — спутник Хильдрид даже не поморщился — но от удивления перед упрямством врага, никак не желающего умирать, Альв даже ухнул.

— Во дает…

А слева юноша — не старше Хакона — попытался отбиваться от троих викингов Гуннарсдоттер, но тяжелый топор быстро вылетел из его рук. Парень схватился за рассеченную руку, и женщина поняла, что он совсем еще неопытный — в такой ситуации думать о ранах и тем более хвататься за них некогда. Один из викингов размахнулся снести ему голову, но замешкался — враг выглядел сущим мальчишкой, казалось, угрозы-то от него никакой не может быть.

— Эй, не надо, — слабо сказал юноша, нянча руку. Хильдрид обернулась и посмотрела на него. — Я вам расскажу, что где есть в окрестностях. Тут еще имеются богатые поместья.

Викинг, уже размахнувшийся было прикончить незадачливого противника, опустил оружие. Покосился на Хильдрид.

— Эти поместья тоже принадлежат «вольным ярлам» вроде Скаги? — спросила она.

— Да нет. Обычным бондам. Но богатым.

— А ты кто?

— Я? — юноша дернул плечом. — Даг. Трел.

— Тогда зачем за топор взялся?

— Откуда я знал, кто вы такие?

— А кто бы ни был — тебе-то что? — проворчал Альв. — Болван. Погеройствовать захотелось? Что, погеройствовал?

— Альв, хватит, — оборвала Хильдрид. — Ты мне вот что скажи — почему местные ребята набились в дом и засели там, вместо того, чтоб наоборот, выскочить? Этот дом, что, не горит?

— Горит, конечно, — Даг усмехнулся. Сквозь грязь, покрывающую его лицо, стало заметно, как побледнели его щеки и лоб. — Понятно, почему набились. Там же ярдхус.

— Ах, ты! — гаркнул Альв. — Чтоб их…

— Где выход из ярдхуса — знаешь?

— Ну… Догадываюсь.

— Бери его, Торстейн, — сказала Гуннарсдоттер, заметив рядом Веселого. — Пусть покажет. Пол-отряда возьми с собой. Парень, если не соврал — будешь жить.

— Да я и сам…

— Хольгер, Сигурд, ломайте дверь, — Двубородый, услышав ее окрик, примерился высаживать дверь плечом. — Эй, стой! Вон, бревна лежат. Зачем плечи разбивать?

Когда двери наконец вылетели, дом оказался почти пуст. Вход в ярдхус был прикрыт, но любой скандинав мог догадаться, где его искать. Подобными подземными кладовыми и ходами были снабжены немногие поместья — все-таки, это слишком большая роскошь. Викинги расшвыряли скарб и мебель, отыскали обмазанный глиной деревянный щит, плотно прилегающий к земляному полу и почти на нем не заметный, открыли его. Начали прыгать вниз.

— Ты представляешь, что там сейчас начнется? — улыбаясь, спросила Хильдрид Альва. — Резня под землей.

— Наши их разделают, как кроликов.

— Ой, сомневаюсь. Думаешь, головорезами их называли за умение красиво соврать?

Альв фыркнул.

Гуннарсдоттер под землю не полезла. Она обошла дом, задумчиво скользя взглядом по сваленным кое-как пожиткам. Домище оказался огромный, под этой крышей, похоже, могли удобно устроиться все сто пятьдесят викингов, которые ходили под рукой Скаги. В середине пола были вырыты и выложены камнем три больших очага, а вот столы не были поставлены. Гуннарсдоттер разглядела у одной из стен составленные вместе козлы и деревянные щиты — похоже, столы ставились перед началом трапезы и разбирались потом. Так они не занимали лишнего места, когда были не нужны.

Выбравшись из дома, она прошлась и по лофтам. Ее сопровождали викинги, они и выволакивали из кладовых тех рабов и рабынь, которые прятались там от греха подальше. Сундуков по кладовым оказалось немало. Фыркнув, женщина махнула спутникам на добро.

— Собрать бы его куда-нибудь. Одной грудой.

— Соберем, — флегматично отозвался Хольгер. — Почему нет? Только ты, кажется, делишь шкуру неубитого медведя. Скаги еще не приволокли.

— Какая разница? Добро он бросил, оно уже не его. А что не его — то наше.

— Конунг говорил, кому он отдает это поместье?

— Кому-то отдает.

— Мог бы и тебе отдать, — сказал Торстейн.

— Зачем оно мне нужно? Я лучше поселюсь в Ферверке. Старость встречать, — улыбнулась она.

— Ну вот, а то бы тебе очень соответствовало это поместье. Крылу ворона самое место в гнезде.